Эдит Гамильтон - Мифы и легенды Греции и Рима

Все это Гермес рассказал Персею, а потом сообщил ему свой план. Он сам проводит Персея к Граям. Попав к Граям, тот должен спрятаться, пока не увидит, что одна из них вынимает глаз изо лба для передачи другой. В этот момент, когда ни одна из них не может видеть, он должен броситься из засады, выхватить глаз и не отдавать его до тех пор, пока те не пообещают ему показать путь к нимфам.

Он же, продолжал Гермес, дает ему меч, чтобы поразить Медузу, который не погнется и не сломается при ударе о шею Горгоны, какой бы крепкой она ни оказалась. Это был, несомненно, чудесный подарок, но что толку от такого меча, если Медуза сможет превратить напавшего на него в камень еще до того, как он приблизится к ней на расстояние удара? Но Персею уже было готово помочь еще одно божество. Она сняла со своей груди гладко отполированный медный щит и подала ему. «Когда ты бросишься на Горгону, смотри только в него, – сказала она. – Ты будешь видеть ее, как в зеркале, и так избежишь ее смертоносного взгляда».

Персей с головой Медузы

Теперь Персей мог уже надеяться на успех. Путешествие в страну вечных сумерек было очень долгим – он пролетел через стремнины Океана на самый край стороны мрака, где обитали киммерийцы, но ведь его провожатым был сам Гермес, и заблудиться он не мог. Наконец они отыскали седых Грай, выглядевших в сумеречном свете подобно серым птицам, у них были фигуры журавлей. Но головы у них были человеческие, а под крыльями – руки и ноги. Персей в точности исполнил приказания Гермеса: он прятался, пока не увидел, что одна из старух вынимает глаз изо лба. Затем, еще до того, как она успела передать глаз своей сестре, он быстрым движением выхватил его у нее из руки. Граи осознали потерю через два-три мгновения. Каждая еще думала, что глаз находится у другой. Тут Персей объявил Граям, что глаз забрал он и вернет его только тогда, когда они покажут ему путь к нимфам Севера. Те тотчас же изъявили согласие; чтобы получить глаз назад, они были готовы на все. Персей ввернул им глаз и тотчас же отправился в путь. В конце концов, он прибыл, хотя и не знал этого, в благословенную страну гипербореев, то есть людей, живущих севернее, чем сам Северный ветер, о котором сказано: «Ни на корабле, ни по суше никто не найдет пути к месту встреч гипербореев». Но Персея сопровождал Гермес, так что для него были открыты все дороги, и он разыскал этот счастливый народ, проводивший время в вечных пирах и увеселениях. Гипербореи очень радушно приняли Персея: пригласили его на свой праздник; и девушки, танцевавшие под звуки флейты и лиры, согласились достать для него те вещи, которые он разыскивал. Их было три: крылатые сандалии, волшебная сумка, принимавшая форму предмета, который в нее клали, и, что самое главное, шапка-невидимка. Получив их и владея щитом Афины и мечом Гермеса, Персей был полностью подготовлен для встречи с Горгонами. Гермес знал, где они обитают, и, оставив страну благословенных гипербореев, спутники полетели через Океан и море к острову ужасных сестер. Когда Персей нашел их, все они, к счастью, спали. В зеркально отполированном щите он мог разглядеть их очень четко. Этих чудовищ с огромными крыльями и телами, покрытыми золотой чешуей, и клубками змей вместо волос. Теперь рядом с ним были не только Гермес, но и Афина. Они показали ему, кто из спящих Горгон – Медуза, это было очень важно, поскольку предать смерти можно было только ее одну; две другие сестры были бессмертными. Персей, надев свои крылатые сандалии, взмыл над Горгонами в воздух, глядя, однако, только на свой щит. А потом он нанес удар по горлу Медузы, причем сама Афина направляла его руку. Одним ударом меча он перерубил шею и, по-прежнему не глядя на Медузу, быстро опустился. Поднял голову Горгоны и спрятал в сумку, которая тотчас же сомкнулась. Теперь бояться ему было уже нечего. Правда, две другие Горгоны проснулись и, увидев убитую сестру, попытались преследовать убийцу. Но Персей был в полной безопасности: ведь на нем была надета шапка-невидимка, и Горгоны просто не могли его увидеть.

На обратном пути он пролетал над страной эфиопов и решил там передохнуть. Здесь Гермес оставил его. Персей же, как и впоследствии Геракл, узнал, что в этой стране на съедение чудовищу собираются отдать прелестную девушку. Ее звали Андромеда, и она была дочерью глупой и тщеславной женщины,

Царица имела глупость хвастаться, что она красивее дочерей морского божества Нерея. В те дни абсолютно надежным способом навлечь на себя немилость судьбы было показать в чем-либо свое превосходство над каким-нибудь божеством; тем не менее люди постоянно так поступали. Но в этом случае наказание со стороны обиженных богинь за проявленное Кассиопеей, матерью Андромеды, непочтение пало на голову отнюдь не матери, а дочери.

Надо сказать, что к этому времени чудовище пожрало уже не одну эфиопку, и, узнав от оракула, что страна будет освобождена от этого бедствия только в том случае, если в жертву будет принесена Андромеда, население заставило ее отца Кефея уступить. Когда Персей появился на берегу, он увидел девушку, которая была прикована к скале в ожидании чудовища. Он подождал рядом с ней, пока чудовище не вынырнет из пучин за своей добычей, и так же ловко отрубил ему голову, как и Горгоне. Безглавое тело упало в море; Персей же отвел Андромеду к ее родителям и попросил ее руки, которую те охотно ему отдали.

Вместе с молодой женой он поплыл на корабле на свой остров к матери, но в доме, в котором он столько прожил, не обнаружил никого. Жены Диктиса уже давно не было в живых, а Даная и Диктис, бывший для Персея, в сущности, родным отцом, должны были бежать и прятаться от Полидекта, разъяренного отказом Данаи выйти за него замуж. Как рассказали Персею, они нашли убежище в одном из храмов. Он также узнал, что царь устраивает во дворце пиршество и все его сторонники собрались там. Персей тотчас же оценил представившуюся ему возможность. Он направился прямо во дворец и вошел в пиршественный зал. Стоя при входе, с блестящим щитом Афины на груди и серебряной сумкой, висящей на боку, он внимательно оглядел каждого присутствующего в зале человека. А потом, так, что никто и глазом не успел моргнуть, вытащил из сумки голову Медузы, и в мгновение ока и жестокий царь, и его друзья, и раболепствующие царедворцы превратились в каменные изваяния. Так они и стояли – статуями, каждый застыв в той позе, в которой он увидел Персея.