Самуэль Хук - Мифология Ближнего Востока

Еще один вариант мифа о рае можно найти в Книге пророка Иезекииля, где присутствуют элементы, которых нет в мифе из Книги Бытия. Нам эти аллюзии могут показаться не вполне ясными и внятными, однако, как в угаритских мифах, сад находится на горе, где живут боги. Бог-царь Тира имеет там свои чертоги, и о нем самом говорится, что он «ходит среди огненных камней»; там звучит музыка, а в конце мифа обитатель сада богов изгоняется как нечестивец. Идея об обитателе сада как о воплощении мудрости упоминается в Книге Иакова, где первый человек на земле якобы является обладателем мудрости и посвященным в тайные решения советников Бога.

Поэтому становится ясным, что создатель мифа о Яхве-Творце в своих собственных целях использует миф, который был частью древнееврейской традиции. В этой связи следует сказать несколько слов об источнике этого мифа и форме, в которой яхвист использовал его.

Последние исследования шумерской культуры показывают, что в шумерской мифологии распространена концепция божественного сада и страны, где нет места ни болезням, ни смерти и где дикие звери не охотятся друг на друга. Описание рая на земле содержится в шумерской поэме, которую доктор Крамер назвал «Эпосом об Эммеркаре»:

Позднее в семитской обработке шумерских мифов Дилмун стал жилищем бессмертных, где Утнапиштиму и его жене разрешили жить после потопа. Судя по всему, это место было расположено в устье Персидского залива.

Согласно шумерскому мифу, единственное, чего не было в Дилмуне, – это пресной воды; бог Энки (или Эа) приказал Уту, богу солнца, принести с земли чистую воду, чтобы полить сад. Видимо, отсюда пошло таинственное «ed», которое пробивается из глубин земли, чтобы оросить сад. В мифе об Энки и Нинхурсаг болезни поражают восемь частей тела бога. Одним из пострадавших органов было ребро, и богиня, которая должна была лечить именно ребро, получила имя Нинти, что означает «женщина ребра». Однако шумерское слово «ti» могло также означать «женщина жизни». Мы уже знаем, что в еврейском мифе женщина, созданная из ребра Адама, была им названа Hawwah (Хавва), что означает «жизнь». Поэтому ясно, что один из наиболее интересных элементов еврейского мифа о рае берет свое начало в немного примитивном шумерском мифе.

Другие элементы яхвистского варианта мифа о рае имеют ярко выраженные параллели в различных аккадских мифах. Одной из часто повторяющихся тем является мысль о важности обладания знанием, которое всегда является магическим. Мы видели, что в мифе об Адапе и в «Эпосе о Гильгамеше» речь идет о поисках бессмертия, проблеме смерти и существования болезней. Эти и другие примеры, которые мы уже приводили, призваны показать, что в аккадских мифах поднимались проблемы, которые позднее возникнут в яхвистской истории о рае. Жители долины Тигра и Евфрата на протяжении всей жизни сталкивались с самыми разными природными явлениями. Это были разрушительные наводнения, необходимость беспрерывно работать на полях, чтобы добыть средства к существованию, тайна рождения, тайна жизни и смерти, а также тайные пути дракона. Поэтому ничто не было так важно, как обладать знанием обо всех этих вещах. Но не для того, чтобы удовлетворить естественное любопытство о природе вещей, а чтобы быть в состоянии управлять ими или хотя бы приспосабливать к своим нуждам таинственные силы, стоящие за этими явлениями. Знание о добре и зле не было нравственным знанием, но знанием о дружелюбных и враждебных силах, знанием о мощных заклинаниях и ритуалах, посредством которых можно было управлять этими силами. Как мы уже видели, различные ритуалы имели «произносимую» часть, то есть миф, обладающий такой же магической силой, как и действия, которые этот миф сопровождал и описывал. Это был источник мифов о рае, творении, потопе и другого подобного материала, который стал частью истории народов, испытавших на себе влияние месопотамской культуры. Материал, который последователь Яхве обнаружил в традициях своего собственного народа, он ввел в свой рассказ, воплощая свои собственные представления об отношениях между Богом и человеком; представления, которые скрывают под древними одеждами, столь тщательно сохраняемыми последователями Яхве.

Прежде чем мы начнем рассматривать жреческий вариант мифа о творении, желательно все-таки разобраться, что еврейский писатель, которого мы условно называем яхвистом, сделал с мифами, которые мы описали.

В результате прихода семитских народов в Месопотамию древние и достаточно примитивные мифы претерпели значительную обработку. Если мы сравним вавилонский миф о творении с шумерскими мифами, то станет ясно, что многие изначальные элементы оказались в тени, а на первый план вышло литературное мастерство редактора. Но поскольку семитские поселенцы восприняли или уже имели те же общие идеи о природе вселенной, что и их шумерские предшественники, то никаких фундаментальных изменений в мифы внесено не было. Однако, когда мы рассматриваем изменения, внесенные рукой еврейского писателя, мы видим, что они были значительными. Его отношение к историческому материалу определялось концепцией, которая начисто отсутствовала в мировоззрении тех, кто сочинял или передавал из рук в руки эти мифы. Обращаясь к истории Израиля, он видит в ней некий разумный план, в котором можно различить руку Бога, который предстает нравственным началом, всемогущим и мудрейшим. План начинает воплощаться с сотворения, и писатель прослеживает его ход через божественный выбор своего собственного народа Израиля как инструмента его осуществления и далее к будущему, пришествие которого определено, говоря словами мифа: «И было начало». Яхвист пишет то, что было торжественно названо «историей спасения».

Поздние еврейские писатели часто настаивают на том, что среди людей не было свидетелей божественного акта творения мира. Автор Книги Иова говорит о том, как Яхве иронически спрашивает Иова: «Где был ты, когда Я полагал основания земли?» (Иов, 38: 4). Поэтому единственно возможным способом рассказать о начале и о конце этой самой «истории спасения» был миф. Образы и символы мифа – победа над драконом, сад, древо познания Добра и Зла, змей – становятся языком для выражения того, что просто было невозможно выразить другим способом. Другие мифы из первых двух глав Книги Бытия, которые нам еще только предстоит рассмотреть и которые изначально были эпизодическими и разрозненными, вплетены в повествование, темой которого является воплощение божественной цели.