Димитри Меекс - Повседневная жизнь египетских богов

В личностях отца и ребенка присутствует тонкое рассчитанное смешение двух образов: они оба — одновременно и цари богов и цари земные. Именно царствующий монарх принимает дитя, которое одновременно является наследником божества и его собственным земным наследником. Этот мифологический младенец, который является обобщением всех детей божественных пар, гарантирует царствующему фараону, как своим культом, так и своим отождествлением с фараоном, надлежащее функционирование царской идеологии.

В течение пяти добавочных дней, бывших «дополнением года», {1031} 1031 См. выше, главу «Обрести тело», раздел «Рождение, жизнь и смерть», и главу «Механизм мироздания и вселенское божество», раздел «Небесное пространство в образе женского тела». замысловатый контракт, связывавший богов и их наследника на земле, оказывался под серьезной угрозой из-за перелома, который несли в себе эти дни, что угрожало гибелью обеим сторонам. В конце года как царская власть, так и энергия, содержавшаяся в изображениях богов, ослабевали, и этот недостаток нужно было во что бы то ни стало восполнить. И сам властелин, и боги проходили через обряды возрождения. Если по форме применительно к царю и к богам эти обряды различались, то в них тем не менее имелись существенные параллели, связанные с принципами, на которых они были основаны. В зависимости от того, кто участвовал в обряде и от каких опасностей он давал защиту, в нем могли подчеркиваться различные моменты, однако желаемая цель оставалась той же: восстановить силу основных действующих лиц, которые обеспечивают целостность вселенной, благополучное возобновление явлений природы и процветание страны. Когда опасность была позади, боги и царь собирались, чтобы отпраздновать Новый год. Каждый из них находил в этих обрядах новые средства возобновить взаимный обмен, служивший основой союза богов и людей, посредником между которыми был царь.

Церемониал, который делал возможным ежегодное обновление царской власти, разворачивался в течение пятнадцати дней новогодних празднеств. Во время этого периода, который, в принципе, предшествовал наступлению наводнения, {1032} 1032 Реальный новый год, определявшийся по появлению на предрассветном горизонте (так называемому гелиакическому восходу) звезды Сириус (греч. Сотис, егип. Сопдет) около 19 июля (что служило предвестием разлива Нила и начала сельскохозяйственного цикла), мог расходиться с новым годом календарным, насчитывавшим ровно 365 дней без високоса и, соответственно, расходившимся с астрономическим годом на один день за каждые четыре года; см.: Бикерман Э . Хронология древнего мира. М., 1975. С. 35–38; Берлев О.Д . Два периода Сотиса между Годом 18 царя Сену, или Тосортроса, и Годом 2 фараона Антонина Пия // Древний Египет: язык — культура — сознание. По материалам египтологической конференции 12–13 марта 1998 г. М., 1999. С. 42–61. боги должны были проявить все свое умение, чтобы защитить своего наследника на земле. Чтобы он смог преодолеть опасности, они также становились участниками обрядов. Мы не узнаем, происходили ли первые утренние церемонии во дворце, как иногда полагают, или у входа в храм. Вмешательство некоторых богов, хотя и чисто предположительное, позволяет все же считать, что все обряды в целом проходили внутри священной ограды, в местопребывании богов. Однако поскольку царский дворец в большинстве случаев прилегал к храму, вопрос должен оставаться открытым. Его решение не меняет ни отношения богов к царю в рамках этих ритуалов, ни цели их вмешательства в них.

Как и в любом ежедневном ритуале, всякий контакт между миром людей и миром богов предполагает очищение, даже если речь идет о царе. Вполне естественно, что бог нильского разлива отмывает фараона от «зародышей болезни, угрожающих ему», {1033} 1033 Goyon J.-C. Confirmation du pouvoir royal au nouvel an. Le Caire, 1972. P. 53 (1.3). Хор омывает его лицо, а Сет вытирает его. Его одевает Таит — богиня ткачества: сотканная ею особая одежда помогает отразить всякое зло, которое может к нему приблизиться, и спасти царя от любого нападения. {1034} 1034 Ibid. P. 53 (I.3). Затем царь направляется в часовню, где хранятся его драгоценные амулеты. Он занимает место в паланкине и отсюда направляется к павильону, где получает амулеты и помазания. {1035} 1035 Ibid. P. 34. Жрец, который совершает эти помазания, сначала повязывает полоску красного льна на шею фараона: на ней по обеим сторонам от изображения Птаха начертаны чернилами тридцать белых и тридцать черных корон. Эта операция занимает некоторое время, поскольку на повязке с обоих ее концов нужно было завязать столько же узлов, сколько было изображено корон, то есть всего шестьдесят.

Церемония уподоблялась рождению, поскольку сначала изображалось кормление царя молоком. Однако поскольку обычно фараон был взрослым, дело сводилось к поднесению ему символических составляющих этого кормления — символов жизни и власти и тех продуктов, которые связаны с молоком. {1036} 1036 Ibid. P. 87, n. 30. Затем царю напоминали о его личном божественном происхождении и сакральности его власти. К Исиде обращались со словами: «Вскорми фараона, вскорми его той (грудью), что в твоей сжатой руке, как ты делала это для твоего (сына) Хора!» После того как на царя возлагались венцы, приступали к девяти помазаниям. Царю подносили благовония из двух святилищ, символизировавших Верхний и Нижний Египет, что подчеркивало важность церемонии. Девять употребляемых при этом мазей действовали как защита царя от мертвых: «Вот идет Защита! Она отталкивает мертвых, поскольку мертвые не могут перейти свои пределы». {1037} 1037 Ibid. P. 55–56. Более того, плоть фараона находилась под магической защитой Исиды, чтобы он мог вечно праздновать свои юбилеи. {1038} 1038 Ibid. P. 56 (II. 1).

Первая мазь должна была придать коже царя божественные качества, которые превращали ее в защитную оболочку. Эта неуязвимость была необходимым условием для возложения короны и урея, который был прикреплен к ней. Фактически в короне присутствовала богиня-львица Сохмет, а змея-урей была огненосным и чрезвычайно опасным существом. Помазание делало корону безвредной для того, кто надевал ее, и одновременно ставило ему на службу разрушительные силы, которые скрывались в ней. {1039} 1039 Ibid. P. 56 (II.2 sq.). Взаимодействие с Сохмет и уреем явно подразумевалось при наложении двух следующих мазей. Для этих двух помазаний царь занимал свое место на помосте, который обычно отводился для юбилейных выходов. Видимо, его идентифицировали с солнечным богом. Первое помазание защищало фараона от внешних врагов, обитавших вне египетской земли и, видимо, гарантировало ему чистоту небесного пространства. «Ты пересек горы, ты рассеял бури», — говорили ему. {1040} 1040 Ibid. P. 57 (II.9-10). Второе помазание позволяло царю «воссиять» так, как утреннее солнце появлялось из мира Осириса. Оно имело «силу… совершенной и чистой жидкости, что исходит от Осириса». {1041} 1041 Ibid. P. 58 (II.11–12). Вместе они составляли магическое заклятие, имевшее силу против космических врагов и, следовательно, против врагов царя, действия которых оно сковывало на целый год.