Тимур Пулатов - Плавающая Евразия

— Очень здраво рассуждает товарищ Нахангов, — сказал с экрана академик Шарумов…

— Откуда он узнал, что Нахангов «товарищ», а не «гражданин»? — спросил Давлятов у Мирабова, но, не получив ответа, скептически усмехался: Товарищ «бункер».

— Очень здраво, — повторил Шарумов. — Никакая комета и планета, луна, солнце не влияют на землетрясение. Так же как планета Земля не влияет на лунотрясение, марсотрясение, венеротрясение и так далее и тому подобное… что же касается суеверия, то с ним надо бороться, как со вредным пережитком прошлого. Я — оптимист и знаю, что мы успешно уничтожили все прошлое, которого уже и нет. Есть лишь отдельные выверты прошлого в сознании психически неуравновешенных наркоманов, алкоголиков и — кхе! кхе! девиц легкого поведения. Наша задача — выскребывать из их сознания эту муть… Главное, чего мы добились, — изгнали из сознания граждан Бога, дьявола, ангелов, грехопадение и очищение, злобный порыв и раскаяние, то есть весь вредный букет религии. Избавившись от всего этого, граждане наши стали душевно спокойнее, не терзаются, не мучаются, работают, уверенные в своем завтрашнем дне. За это им надо сказать «спасибо». Обществу, откуда изгнана религия, не страшны отдельные дуновения суеверия, хотя с этим злом надо бороться до конца… Надеюсь, товарищ На-хангов, я ответил на ваш вопрос… хотелось подробнее, убедительно, посему не жалел ни своего времени, ни уважаемых телезрителей…

«Убедили!» — хотел сказать ему Нахангов, звонивший в студию прямо из бункера. И стал подробно набирать номера телефонов, чтобы пригласить Шарумова выступить с сообщением на предстоящем конгрессе, но линия была намертво занята.

Интуитивно чувствуя, что на следующий вопрос должен отвечать не кто иной, как фемудянский академик, связанный в его сознании воедино с доносчиком Шаршаровым, Давлятов успел пробиться на студию.

— Что вы сделаете в момент землетрясения: вынесете на руках больную жену или кубышку с миллионом? — Ведущий развел руками, укоризненно глядя на экран. — Вопрос гражданина Салиха… Ну я же просил, граждане… вопросы чисто научного свойства, а не личные, бытовые… Будете отвечать? — обратился он к фемудянскому академику, который побледнел от злости и перекосился.

— Буду! — решительно заявил академик-фемудянин. — Я не из тех, кто любит избегать острых, пусть даже нелепых вопросов! — И, вцепившись злыми глазами и пытаясь сразить Салиха через стекло экрана, сказал: — Да, у меня есть жена, к счастью, пока не больная. А кубышка с миллионом есть у вас, я уверен. Заработанные обманом, лжепророчеством, шельмованием честных людей. То, что вам удалось сделать в годы культа, не повторится! Не пройдет ваш номер!

Мелис не выдержал и расхохотался. Ударив Давлятова по колену, воскликнул:

— Ну как, Руслан Ахметович, получил сдачу? Так-то! Только не пойму, почему ведущий назвал вас Салихом…

— Перепутал, наверное, — сконфуженно ответил Давлятов, но тут же отделался строгим: — Ты чего распоясался?! Веди себя прилично в интеллигентном доме.

Мелис вырвал из рук Давлятова телефонную трубку.

— Пусть ведущий извинится за свою оплошность. Полукровку Руслана называют теплокровным Салихом, — и тщетно пытался дозвониться в студию.

— Не надо, Мелис, успокойся, — устало проговорил Мирабов. — Мало ли кого как называют, не в этом суть. Меня тоже иногда путают с Наханго-вым… простите, с товарищем Наханговым, но от этого я ведь не перестаю быть Мирабовым, отцом Хури, хотя у меня нет бункера. Но, если честно признаться, я часто ловлю себя на желании быть таким, как Нахангов. Большим руководителем, сильным человеком, которого все боятся и обожают на службе и дома… Быть в числе тридцати избранных из тьмы, из миллиона — почетно и волнующе. Ступайте с Хури, побегайте по двору.

— Теплокровный Салю, — загадочно проговорил Давлятов, глядя вслед Мелису и Хури. — А мы, значит, холоднокровные амебы… Ну и подсунули вы мне типа, — обратился он с укоризной к Мирабову. — Я еще от него холодными кровавыми слезами буду плакать — помяните мое слово…

Все это было похоже на безобидное брюзжание, Мирабов знал, что Давлятов давно не спал так спокойно. С той ночи, когда за стенкой своей спальни почувствовал дыхание Мелиса. Не будь его в доме, Давлятов наверняка сошел бы с ума, ибо с каждым приходом Байбутаева ощущал тугую петлю вокруг шеи…

Даже статуправлению градосовета точно не известно, во что обходится каждодневно Шахграду и его жителям напряжение от ожидания. Какими цифрами обозначится спад деловой активности на рабочих местах, болезни, тоска и неуверенность? Неизвестно и социологам, как поведут себя дальше в подобной ситуации шахградцы, что прочертится нового в их психологии, привычках и нравах. Но одно уже ясно: мрачное предсказание имеет далеко идущие экологические последствия.

Даже многомесячная, изо дня в день ведущаяся по телевидению передача, знакомящая шахградцев с основами экологии, не смогла бы повернуть разом живой интерес граждан к животным, насекомым и пернатым, добрым, хотя и давно забытым друзьям человека…

И теперь уже не редкие одиночки, а толпы шахградцев, спешащие на службу, по разным другим делам, сновали взад-вперед по улицам и площадям, крепко держа на поводке немецких овчарок, пуделей, пинчеров, азиатских лопоухих собак, пытавшихся остановиться у каждого столба, чтобы обнюхать его. Домохозяйки, бегущие в магазин, привязывали своих четвероногих друзей прямо на тротуаре, и те незлобиво лаяли на прохожих, которые в других обстоятельствах непременно возмущались бы… сейчас же, даже если озлобленная чья-то овчарка пыталась зацепить проходящего мимо гражданина за брюки, гражданин дружелюбно отвечал на выпад, приговаривая:

— Ах ты защитник наш остроухий… Ах ты страж наш неусыпный…

Возле зданий, на стоянках автомашин теперь слышался хрип и лай собак. Служащие выглядывали из окон, обсуждая достоинства породы, ждали перерыва, чтобы вынести защитникам остатки с обеденного стола.

У Общества собаководов-любителей выстраивалась длинная очередь желающих получить щенка, цены на них у частных владельцев подскочили в десять раз. Самым популярным чтением на работе, в очередях и дома была брошюрка под названием «Поведение животных перед сильным землетрясением», где описывались наблюдения за четвероногими и двукрылыми, начиная с камчатского землетрясения в 1792 году до алтайского, происшедшего 2 ноября 1978 года. Животные чувствовали приближение землетрясения за несколько часов, за несколько минут. Выдержки из брошюрки читались вслух и живо обсуждались: «Бежавшие в упряжке лошади вдруг остановились и начали жаться одна к другой… Коровы были напуганы, свиньи бросались со дворов… Выли собаки и шакалы, в беспокойстве ржали лошади… В озере рыба вся ушла куда-то, и рыбаки не поймали ни одной… Лошади тревожно ржали, рвались с коновязей, коровы и быки отворачивали морды от корма, птицы в беспокойстве метались… Собаки и кошки в страхе жались к своим хозяевам… Заревели верблюды, завыли собаки, петухи заголосили невовремя… Змеи и ящерицы ушли из нор… Шпиц хватал за одежду, скулил, пытаясь стащить хозяйку с кровати… Пинчер сначала залаял, затем громко завыл, подняв морду к потолку и как бы показывая, откуда идет опасность. Овчарка открыла дверь, стащила со спящего одеяло, вскочила на кровать, выла, предупреждая, затем бросилась из дома… Овчарка вдруг рванулась с места и, схватив ребенка из коляски за рубашку, кинулась в дверь… Муравьи, захватив куколок, уходили из муравьиных куч…»