Антонио Дионис - Геракл

Этот негодяй пытался изнасиловать меня! — крикнула Омфала и указала на Геракла пальцем.

У сына Зевса отвисла челюсть.

Ну ты и… — выругался Геракл и поднялся с колен. — Если хочешь знать, я все это время думал о тебе! И прибежал я в опостылевший мне дворец только из-за… Из-за кого бы, ты думала?

Омфала смотрела на него красными от слез глазами, прижимая кулачки к щекам и постоянно всхлипывая. Она поняла, что этот могучий и простодушный раб любит ее и вернулся во дворец из-за своего чувства.

Однако, если бы этот вопрос поставили перед самим Гераклом в более спокойной обстановке, он бы ответил, что вернулся во дворец из-за сына. Точно так же, как и то, что думал он в походе о своем сыне, а не о его капризной матери.

Но зачем несчастной женщине знать такие несущественные мелочи! Если во всех подобных рассуждениях слово «сын» заменить словом «мать» — получится так красиво и мелодраматично!

Вот Геракл и позволил себе такую замену. Надо же было ему как-то доказать Омфале, что он настоящий человек, а она — тяжело было придумать, кто она такая для Геракла…

Рослые стражники схватили сына Зевса, и он не особенно сопротивлялся. Взгляд его постоянно был прикован к Омфале, этот взгляд сверлил царицу, проникал в самые глубокие уголки ее непонятной души, доставал до мозга костей.

Когда Геракла увели, Омфала приказала всем ввалившимся на шум потасовки покинуть зал и, когда осталась совсем одна, принялась плакать навзрыд…

С потолка подземелья капля за каплей падала вода. Капли летели спокойно, методично, за долгие годы выбив в полу уже довольно глубокую ямку.

Геракл раскрыл рот и принялся ловить капли ртом. Его мучила жажда, однако утолить ее таким образом не удавалось.

Геракл подошел к вырезанным из ракушечника ступенькам и поднялся по ним к закрытому теперь отверстию входа. Сквозь толстые плотно пригнанные одна к другой доски проникали всего несколько лучиков дневного света.

Геракл принялся колотить по доскам кулаком.

Откройте! Скажите Омфале, пусть придет сюда!

Молчание.

Принесите мне воды! Я хочу пить!

В ответ снова полное молчание.

Геракл колотил по дереву, пока не выбился из сил. После этого он опустился на ступеньки и, расслабляясь, прислонился разгоряченным лбом к прохладной шершавой стене.

«Что же делать? Что делать?» — шла в голове героя напряженная работа.

Если Омфала задумала его наказать, то это Геракла не беспокоило. Он был уверен, что сумеет одолеть любое количество стражников, сколько бы их ни сопровождало его к месту расправы.

Другое тревожило его. Зевс обязательно почувствует такой поворот событий. От его гнева Геракла уже не смогут спасти мускулы и боевое умение.

Как избежать расправы, которую задумала Омфала, и не вызвать при этом гнева Зевса — вот в чем был настоящий вопрос. «Эй, Иолая бы сюда», с тоской подумал Геракл. — Он живо придумал бы что-нибудь!»

Вдруг сверху послышались шаги. Два человека остановились над самой головой Геракла-

Только недолго! — сказал незнакомый Гераклу глухой голос. — По приказу царицы мы вообще не должны никого пускать к нему!

По приказу Омфалы вы и пить на службе не должны! — возразил другой, звонкий и чуть веселый голос, который сразу же вызвал у Геракла легкое головокружение и страшную радость.

«Иолай!» — пронеслась догадка-

Наверху раздалось тихое бульканье и голос Иолая произнес:

— Можешь не проверять — я не обману.

После этого Геракл услышал шумный глоток, удовлетворенный возглас и удаляющиеся шаги, один из беседовавших удалился.

Рука оставшегося схватилась за железное кольцо, вделанное в доски, и потянула крышку на себя.

Яркий свет ворвался в подвал и на минуту ослепил Геракла. Он закрыл глаза рукой, а когда отнял ее, то широко улыбнулся и обнял друга.

Конечно, это был Иолай, Геракл не ошибся.

Ну что, сидишь? — спросил юноша бодрым тоном.

Конечно сижу! — подтвердил Геракл. — А еще стою и прохаживаюсь! Правда, здесь не особенно походишь.

А между тем плохи твои дела, друг, — посерьезнел Иолай. — Знаешь, что придумала Омфала?

Что? — насторожился Геракл-

Она хочет тебя завтра высечь плетьми на дворе в присутствии всех слуг и рабов, которые работают во дворце! — выпалил юноша, — Как тебе такая мысль?

И это все наказание? — хмуро спросил Геракл.

Почти! — ответил Иолай. — Осталась самая малость — после этого тебя принесут в жертву богине плодородия Деметре!

Как? — изумился сын Зевса, — Меня принесут в жертву?

Да! — кивнул Иолай, — Палач Омфалы уже точит жертвенный нож и возносит молитвы богам, чтобы завтра была хорошая погода!

Но для чего?

Чтобы мои виноградники начала приносить богатые плоды! — гордо объяснил Иолай. — Как тебе это нравится?

Невероятно! — покрутил головой Геракл. — Это что же, твоя идея?

Ты что? — обиделся юноша. — Это идея Омфалы. Она только что попробовала моего вина, пришла в дикий восторг, а потом и говорит мне: «А что, Иолай, Деметра дарует нам богатый урожай винограда, если мы принесем ей в жертву нашего провинившегося раба Геракла?»

Юноша очень похоже передразнил тонкий голосок Омфалы, Геракл хотел было рассмеяться, однако вовремя вспомнил, что речь идет о жизни его самого.

И что же ты? — сдержанно спросил Геракл.

Я? Конечно, бросился отговаривать, попросил кем-нибудь тебя заменить, но Омфала сказала, что в жертву надо принести тебя, поскольку ты вырывал виноград у Силея. Правда, мы занимались этим вместе, однако царица заявила, что я искупил свою часть вины, принявшись разводить этот самый виноград у нее на участке.

Да! — почесал в затылке Геракл. — Странная ситуация. Царица явно хочет моей смерти, но каким нелепым образом? Нет, никогда не любил я вина, и если и пил его, то под принуждением обстоятельств…

Не волнуйся, друг, я что-нибудь придумаю! — пообещал Иолай и хотел еще что-то добавить, но тут сверху раздались нетвердые шаги, и пьяный голос произнес:

Эй, ты там! Давай, выходи, твое время кончилось!

Стражник икнул.

И поторопись! — продолжал он. — Не то закрою тебя вместе с ним!

Иолай сжал руку приятеля.

Мне надо бежать…

Слушай, — взмолился Геракл. — Принеси мне как- нибудь сюда мою дубину!

Нет, — возразил Иолай. — Я думаю, мы поступим проще…

Эй ты там! — донесся голос. — Только из-за хорошего вина я ещё терплю, что ты не торопишься…

Уже иду! — крикнул Иолай в отверстие, потом сказал Гераклу: — Не робей, я вытащу тебя!

С этими словами юноша быстро засеменил ногами по лестнице и скрылся в квадрате ослепительно белого света, который через мгновение пропал.

Геракла снова прихлопнули крышкой.

Он принялся ходить из угла в угол, постоянно натыкаясь на стены, потом решил, что так событий не ускорит и присел, опершись спиной о стену.