Антонио Дионис - Геракл

A-а, эти? — протянул Меликарт и махнул рукой. — Да ну их! От них проку никакого — жрут много, а ездить на них Лаомедонт не дает. Бережет, видите ли!

А откуда они у вас?

Погоди, сейчас отвечу…

Меликарт решил поменять колесо повозки. Он прикатил новое колесо и прислонил его к колеснице. Потом схватился могучими волосатыми руками за бок колесницы и приподнял ее над землей.

А ну-ка подсоби! — попросил он Геракла.

Геракл с готовностью согнулся и подставил плечо под повозку. Меликарт отпустил руки и быстро и деловито поменял колесо.

Все, можешь ставить! — весело сказал он. — Будет ездить, как новенькая!

Что это ты сам исправляешь колесницы? — удивился Геракл, опуская повозку. — Слуг у тебя нет, что ли?

А ну их, слуг этих! — просто сказал Меликарт. — Пока докличешься, так проще самому все сделать. Да и мускулам хорошая разминка!

Так что насчет коней? — напомнил Геракл.

А царь тебе не рассказывал?

Нет! — Геракл покачал головой.

Надоел уже старик со своей таинственностью, — вздохнул Меликарт, — этаким хитрым все прикидывается. Кони вот откуда. Был у старика сын, звали его Ганимед. Красивый мальчишка был, шустрый, ловкий. Стал подрастать — мускулистым сделался, девки на него заглядываться стали. Так вот, однажды прилетел орел к Лаомедонту и говорит: я твоего сына, говорит, заберу на Олимп, он там у меня виночерпием будет! Старик рассмеялся орлу в лицо, и ответил, что какой виночерпий у птицы? А орел нахохлился и говорит: не орел я, а бог, значит.

Меликарт передохнул и спросил у Геракла:

Ну, как история?

Геракл сказал:

История ничего, только причем тут кони?

Совсем забыл! — стукнул себя кулаком в лоб Меликарт. — Потом орел говорит: иди, мол, старик, в конюшню, там двое коней у тебя стоят! Лаомедонт отвечает: да никаких коней там нет! А орел за свое: кони там, говорит, как выкуп за мальчишку! Старик пошел проверять, да и ахнул: стоят кони, такие красивые, выхоленные, аж светятся! Вот откуда кони у царя-то нашего.

Геракл усмехнулся. Он давно понял, что орлом обернулся его отец, великий бог Зевс. Любил Зевс такие шутки, являлся к людям в разных обликах. Пошалит, пошалит, — да и опять на Олимп возвращается.

Значит, взял Зевс красавчика-сына от Лаомедонта к себе в виночерпии! Понятно! Не хватило женщин, решил мальчиком побаловаться.

Но кони-то, кони! Глубоко Гераклу в душу они запали. Детство напоминали, слезу из глаз вышибали.

Решил герой подумать, как можно их у хитрого и жадного царя вытянуть. Но в эту минуту в голову ничего не приходило, и пришлось ему отложить этот непростой вопрос до поры, до времени.

А что, у царя единственный сын был? — спросил Геракл Меликарта.

Какое там! — махнул тот рукой. — Выло у царя двенадцать сыновей. Одного орел забрал, один умер, — Меликарт начал загибать пальцы. — Стало быть, десятеро осталось, сыновей-то! И каких! Все красавцы и, к тому же, силач к силачу! Да еще дочка, Гесионой звать. А красива — глаз не оторвешь от девки!

Поблагодарил Геракл Меликарта за полученные сведения, да и покинул того во дворе. Зашел во дворец, по мраморной лестнице поднялся. Хотел было сначала к Иолаю заглянуть, поделиться новостями, да передумал. Решил, что утро вечера мудренее.

Пошел Геракл в свою комнату, да и спать завалился. И не слышал во сне, утомленный долгой дорогой, как царь перед рассветом вместе со слугами вынесли лань, как читали долгие заклинания над ней — морское чудище обманывали, как вылез зверь из воды с первыми лучами солнца, понюхал лань и, не дотронувшись до нее, закричал рассерженно и протяжно.

И стал на себе рвать волосы старый Лаомедонт, который наблюдал эту сцену из укрытия, и катились крупные слезы из глаз старика по морщинистым щекам. А зверь обратно к себе в пучину морскую уполз.

Не видел этого ничего Геракл, да и не слышал. Спал сном младенца.

Пришел день в Трою. Проснулся Геракл, сходил в соседнюю комнату, разбудил друга. Спустились они вниз к царю, смотрят — а тот невесел, побледнел, плачет, трясется, сжавшись в один тугой комок на троне, ноги не то, что бы дрожат — прыгают!

Хмурые придворные стояли поодаль от трона и с угрюмым видом обсуждали какие-то дела.

Что случилось, о царь? — вскричал Геракл. — Понравилась морской ящерице ваша лань?

В ответ зарыдал громко царь и проговорил сквозь слезы с трудом:

Нет, какое там! Видно не так он глуп, как нам кажется!

И что же ты царь теперь делать будешь? — спросил Иолай.

Смерть свою встречать! — вскричал Лаомедонт. — Любимую дочку-красавицу отдавать на съедение морскому зверю поганому!

Постой, царь! — сказал тихо Геракл. — Может еще обойдется как-то?

А чего обойдется? — Лаомедонт поднял на Геракла красные от слез глаза.

В душе Геракла что-то шевельнулось, одновременно вспомнил он и о конях.

Веди сюда свою дочь, старик! — сказал Геракл. — Веди Гесиону!

Это зачем еще? — удивился царь.

Посмотрю на нее! — отрезал Геракл.

Царь уставился на нахала долгим взглядом, но вдруг что-то сообразил и понесся на женскую половину.

Скоро он вернулся с царевной.

— Вот, полюбуйся! — показал Лаомедонт рукой на дочь. — Вот она во всей красе — Гесиона!

Девушка стояла и не могла поднять глаз от смущения.

Брось стесняться, дура! — прикрикнул царь. — Ты же посмотри, это же сам Геракл тебя рассматривает, может, в жены возьмет!

Женат я, старик! — поспешил разочаровать царя Геракл.

Девушка все не поднимала взгляда, однако, Геракл видел прекрасный овал ее лица, пухленькие детские губки и густые блестящие волосы с ровным пробором посередине маленькой головы.

Гераклу надоела стеснительность царской дочки, которой, может быть, через несколько часов предстоит умереть, а она тут стыдиться вздумала. Он взял двумя пальцами девушку за подбородок и решительно поднял ей голову.

Перестань стесняться, девушка, — отеческим тоном проговорил Геракл. — Я не морское чудище, я тебе ничего не сделаю!

Девушка нехотя повиновалась и посмотрела на мужчину томным и долгим взглядом из-под длинных густых черных ресниц.

Сбоку зацокал языком Иолай.

Стихни! — рявкнул на приятеля Геракл. — Не до того теперь!

«Ну что ж, за такую можно и жизнью рискнуть! — подумал Геракл. — Особенно, если к ней еще прибавить коней моего отца!»

А что же братья ее? — вдруг спросил Геракл, кивая на Гесиону. — Что, не желают жизнью рискнуть из-за сестры своей?

Лаомедонт поперхнулся.

Так они-то, — затараторил старик. — Выросли до неба, а толку никакого! Ходят себе по двору, десять бугаев, на охоту мотаются, а как дело какое — так и не отыщешь! Вот и сейчас-как поехали на очередную свою охоту, так и ни слуху ни духу! Даже не знаю, в какую сторону гонцов посылать! А тут эта напасть — змей морской, чтоб его разорвало!