Уоллис Бадж - Египетские сказки, повести и легенды

И египетский царевич и его жена ожили тотчас же.

Это изумительное произведение, записанное иератикой в эпоху XXI династии, сохранилось на папирусе, обнаруженном в Эль-Хиба в Верхнем Египте. Его приобрел у торговца в Луксоре Владимир Семенович Голенищев, который и опубликовал текст (Recueil de Travaux en Egypt et Assyr. Т. V. Paris, 1899, p. 74 f.). Несколько трудных мест в тексте прояснил А. Эрман (ZAS, Bd. 38, Leipzig, 1899). Вышло несколько его переводов на английский, французский и немецкий языки. Считается, что текст историчен по своей сути, но Масперо и Видеманн относили его к жанру исторического романа.

Повествование начинается с того, что «Ладья Миллионов лет», в которой по праздничным и знаменательным дням Амона, а точнее, его статую являли народу, пришла в ветхость и уже не подлежала ремонту, поэтому требовалось соорудить новую. Церемониальная ладья была сделана из кедра, который привозили из Ливана, и, пока вся эта область находилась под властью Египта, фараоны требовали и получали без малейшего труда столько бревен, сколько желали. Но к тому времени, когда был записан этот папирус, Египет не имел реального влияния в регионе и владельцы ливанской древесины часто отказывались поставлять бревна жрецам Амона в Фивах без оплаты. Верховные жрецы

Амона не могли изыскать необходимые средства, ибо храмовая казна опустела, а выплаты дани поступали нерегулярно. Но ритуальная ладья Амона находилась в руинах, и что-то требовалось предпринять. Поэтому жрецы решили, что сам бог в образе статуи должен отправиться в Ливан, чтобы достать кедровые доски, необходимые для сооружения новой ладьи. Складывается впечатление, что богу уже неоднократно приходилось выступать просителем по тому или иному случаю, ибо жрецы даже изготовили специальную статую, которая называлась «Амон Дорожный». Эту статую ставили в лодку и отправляли по всей стране собирать средства. Некто Хери-Хор, верховный жрец Амона в Фивах, решил, что именно эта статуя и должна проследовать в Ливан, вот и послали ее в сопровождении жреца Ун-Амуна. Описание их странствий не лишено интереса.

Год пятый день шестнадцатый третьего месяца летнего сезона – в этот день Ун-Амун, старшина Залы храма Амона, [владыки тронов Обеих земель (то есть Египта)], выехал за древесиной для великой и священной барки Амо-на-Ра, царя богов, которая стоит на реке и зовется Усерхат-Амон.

В день моего прибытия в Танис [125], место пребывания Смендеса и Танутамон, я доставил им письмо Амона-Ра, царя богов. Они повелели прочесть его им и заметили: «Разумеется, мы исполним повеление Амона-Ра, царя богов, нашего господина».

Я прождал там, в Танисе, до четвертого месяца зимнего сезона. Затем Смендес и Танутамон отправили меня с корабельным капитаном Менгебетом, и в первый день четвертого месяца лета я вышел в великое Сирийское море.

И прибыл я в Дор, город народа зекер, и его правитель Бедер (Бадиль) велел принести мне пятьдесят (?) хлебов, меру вина и бычью ляжку. В это время сбежал один человек с моего корабля и украл:

золота: кувшинов… на сумму 5 дебен [126];

серебра: 4 сосуда… на сумму 20 дебен;

серебра в мешке… на сумму 11 дебен;

всего: золота – 5 дебен, серебра – 31 дебен.

В то же самое утро я встал, отправился туда, где находился правитель, и сказал ему: «Я ограблен в твоем порту. Хотя ты правитель страны, но ты также и судья, поэтому найди мою пропажу. Воистину, это же средства Амона-Ра, царя богов, владыки тронов Обеих земель! Это его собственность. Это собственность Смендеса. Это собственность Хери-Хора, моего господина, и других вельмож Египта. Это принадлежит Уриту, Мекмеру, князю Библа Закар-Баалу».

Он же ответил мне: «Мне понятны и твоя досада, и твое недружелюбие (?). Но то, о чем ты сказал, вовсе меня не касается. Разумеется, если бы вор был уроженцем моей страны и он взошел на твой корабль и украл твои средства, я счел бы за лучшее возместить тебе потерю из моей казны, пока вор не будет схвачен и имя его не станет известно. Но вор, ограбивший тебя, принадлежит к команде твоего собственного корабля. Тем не менее останься здесь со мной на несколько дней, чтобы я поискал его».

И вот я провел там девять дней и стоял на якоре в его порту. Затем я снова пришел к нему и сказал: «Смотри: ты не нашел моих ценностей, а теперь я должен плыть дальше вместе с капитаном и другими людьми, которые находятся со мной».

Дальше пропущено 23–25 строк. Очень сложно определить содержание этой лакуны, но А. Эрман и некоторые другие исследователи полагали, что Ун-Амун обменялся колкостями с правителем Дора, который в конце концов приказал ему замолчать. [127]Ун-Амун решил сам поискать вора. Затем он отправился в Тир и дальше – в Библ. По пути он проехал через область, населенную народом зекер, и отобрал у них мешок с тридцатью дебенами серебра, чтобы компенсировать свою пропажу. На выражение их недовольства он ответил, что удержит их серебро, пока его собственное достояние не будет ему возвращено. Люди зекер остались весьма недовольны, а Ун-Амун поплыл дальше и прибыл в Библ, где вынужден был подыскивать безопасное место. Там он спрятал статую Амона, мешок серебра людей зекер и собственные средства. Но Закар-Баал, князь Библа, не пожелал принять человека, находившегося во враждебных отношениях с народностью зекер, и направил Ун-Амуну приказ: «Покинь мой порт немедленно!» Тогда Ун-Амун послал ему ответ, что все его имущество и статуя Амона хранятся в одном частном доме в Библе. Князь велел собрать все его вещи, погрузить на корабль и отослать обратно в Египет. Текст продолжает:

Я провел девятнадцать дней в его порту, и не проходило дня, чтобы он не присылал сказать мне: «Покинь мой порт немедленно!»

И вот однажды, когда князь совершал жертвоприношения своим богам, бог овладел одним юношей, поверг его в исступление, и в таком состоянии юноша возгласил: «Доставьте сюда образ Амона. Приведите посланца Амона, который хранит его (то есть статую). Отпустите его с миром. Разрешите ему уехать [128]». Пока юноша продолжал находиться в исступлении и провел так всю ночь, я нашел корабль, готовый следовать в Египет, погрузил на него все мое достояние и стал ждать ночи. Я сказал себе: «Когда она (то есть ночь) настанет, я перенесу на корабль бога, чтобы не увидел его чужой глаз».

Вдруг правитель порта явился ко мне с приказом: «Останься до завтрашнего утра по повелению князя!» Я же ответил ему: «Разве не ты тот самый человек, который не упускал возможности ежедневно напоминать мне повеление [князя]: „Покинь мой порт немедленно"? А теперь ты вдруг говоришь: „Останься". И князь желает, чтобы уплыл корабль, который я нашел с таким трудом, а потом ты вновь придешь и скажешь: „Убирайся!"»