Уоллис Бадж - Египетские сказки, повести и легенды

Данные гробниц и папирусов заупокойного культа свидетельствуют, что древние египтяне, подобно их сегодняшним потомкам, подчас находили жизнь утомительной, скучной и монотонной – во всяком случае, пребывание среди живых иногда им приедалось. Благочестивые родственники часто помещали в семейные гробницы игровые доски, чтобы обитателям гробниц было чем развлечься в «жизни вечной-вековечной». Папирус Ани свидетельствует, что великий писец и инспектор всех доходов и жертвенных даров Фив и Абидоса был так уверен, что не будет перегружен делами в загробном мире, что был не прочь поиграть в настольную игру со своей супругой. Современные египтяне по многу часов проводят за играми в домино, шашки или карты, но настоящее удовольствие жители городов получают от посещения кафе, где можно попить кофе, покуривая табак и даже иногда гашиш (cannabis Indica), и послушать «сказителя» – Rawo. В деревнях мужчины собираются на открытом месте вокруг костра, в который бросают коровий навоз, и, словно дети, просят Rawo: «Расскажи сказочку». Очень популярны истории о «великих днях», то есть битвах эпохи халифата, живые и страстные любовные истории, рассказы о чудесах, совершенных волшебниками, но особое удовольствие вызывают рассказы о повседневной жизни с намеками на местные события. Трудно судить, насколько современные египтяне или их далекие предки эпохи фараонов верят и верили, что их поступки способны стать темой для сказителей загробного мира, но, вероятно, они допускали такую возможность. Во всяком случае, не может быть сомнений, что профессиональные сказители существовали еще в фараоновский период.

Об этом свидетельствуют сказки и полные воображения истории, дошедшие до нас, особенно представленные в текстах папируса Весткар. Этот источник сообщает, что великий фараон и строитель величайшей пирамиды Хуфу (которого греки называли Хеопсом), страдая от скуки и утомившись от государственных дел, призвал к себе царевичей, своих сыновей, и приказал им по очереди рассказывать истории о чудесах, которые обычно приписывались ученым жрецам из Мемфиса, имевшим славу могучих чародеев. Не удовлетворившись рассказами о событиях, случившихся при его предшественниках Небка и Снофру, царь пожелал воочию убедиться, что современные ему маги действительно обладают теми возможностями, которые им приписывают. Желание царя помог исполнить его сын Дедефхор, лично знавший великого мага по имени Деди, жившего в деревне к югу от Мемфиса. По приказу Хуфу Дедефхор взял одну из царских барок и поплыл вверх по реке к той деревне, где нашел мудреца лежащим на циновке у дверей своего дома, причем один слуга поддерживал его голову, а другой растирал ему ноги. Царевич доставил Деди в Мемфис, привел к царю, и чародей совершил перед ним два чуда. Он приставил отрубленные головы утки и гуся [176]к их шеям, они приросли, птицы вскочили и закричали. Затем он приставил отрубленную голову быка, и, хотя текст в этом месте не совсем ясен, по-видимому, бык поднялся и поклонился. [177]Головы птицы и быка были положены у стены с одной стороны аудиенц-залы, а тела – с другой. Когда Деди произнес заклинание, головы и тела двинулись навстречу друг другу и соединившись, встали каждая на свое место. Если верен комментарий Масперо, что веревка быка упала на землю, то в тексте в этом месте нет пропуска.

Конец сеанса принес царю разочарование. Фараон заставил мага открыть ему число и местонахождение магических замков Тота. В своем ответе маг сообщил царю, что бог солнца Ра решил завершить его династию и третьим его преемником на престоле станет сын жреца бога Ра из Сахебу. Исторические данные свидетельствуют, что ответ оракула был верен лишь отчасти, так как фараон Сахура, сын жреца Ра из Сахебу, был вторым, а не первым царем V династии.

В первую часть нашей книги вошли одиннадцать сказок и историй, среди них рассказы о путешествиях, исторические романы и религиозные произведения, сохранившиеся в иератических папирусах, и легенда о боге Хонсу из Фив, записанная иероглифическим письмом на каменной плите. Собранные воедино, они дают прекрасное представление о литературе Древнего Египта, а каждое в отдельности служит хорошим примером языка и литературного стиля той эпохи, к которой оно относится… Архетип Жалоб красноречивого был составлен в правление Небкаура [178], возможно идентичного Ахтою греков, правление которого пришлось на период между VI и XI династиями. Царь Хеопс и волшебники и Приключения потерпевшего кораблекрушение датируются ранней гиксосской эпохой. Возможно, Повесть о Синухете того же времени. Сказка о двух братьях, Повесть об обреченном царевиче, Легенда об Исиде и Ра, Путешествие Ун-Амуна в Ливан записаны в период Нового царства. Каменная плита с текстом легенды о Хонсу, вероятно, относится к птолемеевской эпохе, хотя сама легенда может быть датирована периодом правления Рамсеса II.

Последние два произведения из вошедших в этот сборник были записаны демотическим письмом и повествуют о деяниях сына Рамсеса II и верховного жреца в Мемфисе Сатни-Хемуаса и его сына Са-Осириса. Невозможно точно датировать папирусы, на которых они записаны, но текст был выполнен между 200 г. до н. э. и 100 г. н. э. Известны другие литературные тексты, записанные демотикой (например, История Петубаста // Krall. Ein neuer historischer Roman in Demotischer Schrift [in: Mitteilungen aus der Sammlung der Papyrus Rainer, 1897, vol. VI, p. 19–30], Spiegelberg. Der Sagenkreis des Konigs Petubastis, Leipzig, 1910), но сказание о деяниях Сатни-Хемуаса и Са-Осири-са представляется мне наиболее интересным и одновременно содержательным, поэтому оно и включено в этот сборник.

Представленные выше одиннадцать текстов являются оригинальными произведениями египетских авторов, которые были высокообразованными людьми и прекрасно знали литературу своего времени. С другой стороны, их географические познания не были так точны, названия отдельных мест и имена иногда искажались, а важные исторические подробности опускались или просто забывались. Эти рассказы были призваны развлекать читателя, а не наставлять его. Никакие географические познания не могут помочь локализовать остров Ка, на который был выброшен волной моря потерпевший кораблекрушение, а памятники и царские списки свидетельствуют, что Деди либо полностью забыл, либо проигнорировал тот факт, что целых пять царей правили между смертью Хуфу, фараона IV династии, и первым представителем V династии. Но форма и характер рассказов указывают на чисто египетское происхождение, ничто не свидетельствует в пользу того, что авторы или писцы заимствовали их из чужеземных источников.

Однако Сказка о двух братьях и Повесть о Сатни Хемуасе и мумиях служат примером того, что, когда это отвечало их целям, писцы допускали вставки из других произведений, не имевших с первыми никакой связи. В своем первоначальном виде Сказка о двух братьях заканчивалась казнью жены Анупу, так же как история о жреце Убаонере завершается сожжением его жены. Но автор Сказки о двух братьях решил, что по отношению к Бате допущена несправедливость, и заставил богов сотворить для него красавицу-жену. Благоуханная прядь ее волос, влюбившаяся в девушку река, армия, посланная фараоном на ее поиски, и все остальное не связано с первой частью сказки. Для египтянина не было ничего странного в том, что Бата превратился в быка, так как в «Книге мертвых» имеются главы, предназначенные дать умершему способность по своему желанию превращаться в птицу, змею, крокодила, цветок лотоса или принимать иные формы. Ничего странного не было и в том, что в облике быка Бата мог разговаривать со своей женой, и в том, что коровы предупредили его, что брат собирается его убить, ведь животные разговаривают и в «Книге мертвых» [179]. А на острове Ка змей вступает в диалог с потерпевшим кораблекрушение. Но если вернуться к истории о Хемуасе и его интересу к тайной книге магии (волшебным замкам?), становится очевидно, что визиты царевича в дом красавицы Табубу не имели ничего общего с его поисками. Масперо перечислил (Romans et Contes Egyp-tiennes, IV ed.) исследования некоторых ученых, обнаруживших параллели нескольким мотивам Сказки о двух братьях в литературе многих народов Европы, Малой Азии и Индии. Но автор или переписчик сказки не мог знать об этих параллелях, ибо он жил на тысячу лет раньше Христа! Хотя, может быть, уже тогда рассказ считался древним, а писец только переписал его или создал собственную версию более ранней редакции.