Автор неизвестен - Древние славяне

«Люды Томаш Люды,
братец мой любимый,
лучше бы ты умер
в стороне турецкой.

Там лежал бы, братец,
в шелковой постели,
у родной лежишь ты
на гнилой соломе».

«Дети дорогие,
горькие вы дети,
что же не признались,
слова не сказали?

Я бы вас одела
в червоное злато,
в червоное злато,
в серебро богато».

Шуды Катарину
златом обсыпали,
Томашека Люды
в землю зарывали.

У одной. вдовы убогой,
у одной вдовы убогой,

чье добро всё — вера в Бога,
чье добро всё — вера в Бога, —

было восьмеро сыночков
и одна — Катюша — дочка.

Чем кормить? Что с нею будет?
Отдают Катюшу в люди.

На хорошем Катя месте
будет — в герцогском поместье.

«Ах, мамуся, будем вместе,
не гони меня в поместье.

Много бедного там сброда
и богатого народа.

Каждый скажет мне, что любит,
опозорит и погубит».

Не прошло и года — в уши
бьется сплетня о Катюше:

понесла, мол, Катерина,
да от герцогского сына!

Вот доит корову Катя,
рядом герцог в пышном платье.

«Эй, мой герцог, я не знаю,
называть кого должна я?»

«Называй меня, не бойся,
ни о чем не беспокойся».

На войну уходит герцог,
у Катюши стынет сердце.

А старуха–герцогиня,
услыхав молву о сыне,

приказала Катерине:
«Говори скорей, девчонка,

от кого ты ждешь ребенка?»
Отвечает Катерина:
«Жду от герцогского сына».

Герцогиня помрачнела,
палачей позвать велела.

Кате голову срубили,
за Дунаем схоронили.

Одержав в бою победу,
все домой с дарами едут.

Едет герцог с колыбелью —
ждет дитя он в самом деле.

«Что же, сивка, ты не весел,
что ты голову повесил?

Иль устал носить ты сбрую,
или сабельку стальную?»

«Не устал носить я сбрую,
и не сабельку стальную.

Колыбель тяжка мне эта,
если маленького нету…»

Подъезжает он к поместью,
кличет Катю честь по чести:

«Выйди, сердце, словно к мужу,
чтоб принять мое оружье».

Мать вокруг него хлопочет
и принять оружье хочет.

«Ах, скорей скажите прямо,
где моя Катюша, мама?»

«В погреб я ее послала
взять винца там для бокалов».

«Ах, скорей скажите прямо,
где моя Катюша, мама?»

«Катя в кухне спозаранку,
где все прочие служанки».

«Выйди, Катя, словно к мужу,
чтоб принять мое оружье!»

«Лгать тебе, сынок, не дело, —
я казнить ее велела.

Кате голову срубили,
за Дунаем схоронили».

Не пускаясь в разговоры,
два ножа достал он скоро.

Первым герцог вырыл яму,
в грудь вторым ударил прямо.

Рядом пусть лежат все трое, —
Бог их души упокоит.

Жила–была панночка–девица!
У отца единственная дочка,
У отца единственная дочка.

Отца девица просила:
— Дай погулять мне годочек,
Пожить во дворе твоем новом!

— Я бы дал погулять тебе годочек,
Пожить во дворе моем новом,
Да пора тебе, дочка, замуж.

Поднялася панночка наверх,
В новорубленную светлицу,
В новорубленную светлицу.

Сидит в светлице и плачет,
Белые руки ломает,
Белые руки ломает.

Во двор водяной проходит:
— Где тут моя невеста,
Где тут моя невеста?

— Она у себя в светлице,
Сидит она там и плачет,
Белые руки ломает.

— О чем ты плачешь, девица,
Моя дорогая невеста?
Моя дорогая невеста!

— Как же мне, горькой, не плакать,
Когда люди кругом толкуют,
Что жених мой — сын водяницы?

— Не слушай пустые толки,
Теперь ничего не изменишь.
Теперь ничего не изменишь!

Я для своей невесты
Серебряный мост построю.
Серебряный мост построю!

Пройдет по мосту твой поезд
О тридесяти колясках,
О сорока рысаках!

Не доехали до середины —
Под ней провалился мост,
Под ней провалился мост.

Смотрит отец в окошко:
— Гляди, дорогая женка,
Плывет наша дочь по воде!

— Ну и пусть плывет по воде,
Теперь ничего не изменишь,
Теперь ничего не изменишь!

Семь весен и зим миновало,
Семь она сынов нарожала,
Семь она сынов нарожала.

На злую восьмую годину
Родила она восьмого сына,
Родила она восьмого сына.

Запросилась она у мужа:
— Пусти меня на берег, в церковь!
Пусти меня на берег в церковь!

— Ступай, если хочешь, в церковь,
Но смотри, не дождись благословенья!
Но смотри, не дождись благословенья!

Поднялась со дна, идет в церковь
И встречает милого братца,
Встречает сестренку меньшую.

— Привет, дорогая сестра.
В кои поры ты на берег вышла!
Идем вместе с нами в церковь.

— В церковь пойду с вами вместе,
Но нельзя мне ждать благословенья.
Ах, нельзя мне ждать благословенья!

— Не спеши, погоди, сестрица,
С нами пойдешь пообедать,
С нами пойдешь пообедать.

Дождалась она благословенья.
Тут встал водяной из пучины,
Тут встал водяной из пучины —

В синих своих штанах,
В красных своих чулках,
В красных своих чулках!

Вышла она из церкви,
С сестрицею распростилась,
А навстречу — муж–водяной.

Из рук ее вырвал младенца,
На глазах у ней растерзал,
На глазах у ней растерзал!

Остальных семерых задушил,
Раскидал тела по дороге,
Сам повесился на косяке.

— Не жалко тебе, скажи,
Деток твоих малолетних,
Деток твоих малолетних?

— Ни одного так не жаль,
Как жаль сыночка меньшого!..
Как жаль сыночка меньшого!

Маленький сидел он в купели,
Беленький лежал в колыбели,
Яблочком румяным играл.