Александр Волков - Ужасы французской Бретани

В окончательной форме переосмысление дохристианских верований осуществилось в Бретани. Переосмыслялись они всем миром — пастырями, крестьянами, феодалами, а не отдельными подвижниками. На характер ирландцев и валлийцев повлияли родовые, воинственные настроения далеких предков, нашедшие воплощение в архаических текстах местных саг. Бретонцы в большей степени погружены в мистику. Ирландцев интересовала судьба национальных героев, в трудное для страны время приходящих с того света поддержать королей и святых. Бретонцев волновал потусторонний мир в целом — какого рода существа могут пожаловать оттуда?

Венеты и другие племена, проживавшие на юге полуострова Бретань, были покорены Цезарем во время галльских походов и приняли христианство вместе со всей Галлией. Бритты южного и юго-западного побережья Англии, переселившиеся в Арморику в V–VII вв. под натиском англосаксов, были христианизированы у себя на родине. «В Бретани сам язык очень быстро выродился, сделавшись достоянием простого люда», — пишут К.Ж. Гюйонварх и Ф. Леру. «С точки зрения преемственности кельтской традиции бриттские поселения в Арморике внесли вклад лишь в сохранение языка», — утверждает обратное Т. Пауэлл. И в той и в другой фразе недвусмысленно выражено снисходительное отношение кельтологов к традициям бретонцев. Мол, что с них взять — такие же христиане, как все, отработанный материал…

Мы же должны помнить, что именно христианство поспособствовало углублению и обогащению кельтских преданий. Христианизация бретонских поселенцев — их достоинство, а не недостаток. В отличие от Британии и Галлии Бретань осталась в стороне от крупных политических баталий. В отличие от Ирландии, она не испытала националистический психоз. В этом фольклорном заповеднике в течение Средних веков — благодатной поры для развития европейской культуры — вызревали плоды нового христианского откровения о старых языческих мирах. По части благоприятных условий для такого откровения с Бретанью может поспорить только Северная Шотландия, чьи ужасы столь же колоритны и незабываемы.

Ландшафты Южной и Западной Бретани (департаменты Морбиан и Финистер) чем-то похожи на долины и хребты севера Шотландии: безлюдное туманное побережье с многочисленными островками, вересковые холмы, обширные пастбища и гранитные каменоломни. «Полуостров Арморика представляет собой гранитное плато, которое пересекают узкие ущелья. По этим ущельям несутся реки с коричневой водой, которые почти не видят солнца. Они странно извиваются, окруженные густыми лесами и светлыми степями, и иногда образуют славные долины. Деревни, спрятавшиеся между холмами или на опушках лесов, почти не отличаются от скал, ибо все дома в них возведены из местного серого гранита. Церкви здесь тоже серые, с тяжелыми портиками… высокие квадратные колокольни… царят над окружающей местностью, как бы подчеркивая, что религиозные размышления всевластно и тиранически главенствуют над всеми остальными мыслями… Христианская суровость опирается на кельтскую дикость. Похоже, вся земля предается воспоминаниям и молитве. Это огромное святилище, куда не допущена современная жизнь, затерявшееся и неподвижно размышляющее о вечности» (Э. Шюре).

Нельзя сказать, что Бретань полностью миновали патриотические бури. Их принесли с собой островные переселенцы, обиженные англосаксами. Избежав серьезных конфликтов с венетами и прочими галлами, бритты осели на севере полуострова (департаменты Кот-д’Армор, Иль и Вилен) и принялись рассказывать небылицы о короле Артуре и его рыцарях. К коренному населению рассказчики испытывали презрение, о чем можно судить по валлийской повести «Видение Максена Вледига» из цикла «Мабиногион». Герой повести Кинан и его люди, придя в Бретань, перебили всех мужчин и отрезали языки женщинам, дабы те не испортили их наречие: «С тех пор люди Бретани зовутся Ллидау из-за молчаливости их женщин. И те, кто живет в Бретани, до сих пор говорят на их языке». Таким необычным способом бритты, по мнению средневекового автора, заботились о своем языке.

Повесть фантастична. Кровопролитных столкновений с венетами у бриттов не было, а об их победоносности, равно как о победоносности Артура, лучше остальных были осведомлены англосаксы. На ошибочность этимологии валлийского названия Бретани обратил внимание В.В. Эрлихман: скорее всего, оно происходит не от lleid — «немой», а от llydan — «обширный». Известно и другое, весьма символичное наименование Арморики — Летавия (Letavia, галл. Letavis, ирл. Letha), означающее «дверь иного мира».

Венеты старались не отставать в патриотизме от бриттов. Между прочим, у Арморики были свои короли, до поры до времени не уступавшие в популярности Артуру. Из них наибольшей известностью пользовался Градлон Великий (V в.). Его наследники успешно противостояли франкским династиям Меровингов и Каролингов. Последние вынуждены были довольствоваться организацией марки — полунезависимой пограничной области — на полуострове (графства Нант, Ренн и Ванн) и прилегающих к нему землях.

Детали экрана хора в интерьере церкви Сен-Ив де Ла Рош-Морис (1570-е гг.)

Военной мощи Каролингам было не занимать, просто сама Бретань, как Неуловимый Джо из анекдота, была на тот момент никому не нужна. Бретонцам даже не удалось основать собственное архиепископство, они находились в унизительной зависимости от далекой Турской кафедры и принимали у себя франкоязычных духовных лиц.

Одним из бретонских маркграфов был Роланд, легендарный соратник Карла Великого. После смерти Карла и начавшегося распада его империи бретонцы сумели основать суверенное королевство (851). Но оно не продержалось и ста лет. В первой половине X в. на полуостров вторглись «заинтересованные лица», то есть норманны, быстро наведшие здесь политический порядок. По большому счету, с приходом норманнов Бретань теряет самостоятельность и погружается в молитвы и размышления о вечности. В зависимости от ситуации местный герцог поддерживает либо нормандского соседа, либо парижский престол, либо близких «родственников» из-за пролива.

Первые норманны в культурном отношении ничего Бретани не дали, зато спустя столетие, с проведением феодальной реформы Вильгельмом Завоевателем, Бретань смогла приобщиться к лучшим европейским достижениям — системе вассалитета, монастырскому образованию и ранней готике. Герцог Алан III помог юному Вильгельму отстоять трон его отца, а в битве при Гастингсе (1066) правое крыло норманнской армии состояло в основном из бретонцев. Бретонская элита оседает за проливом — происходит обратное, но не племенное, а феодальное переселение. С воцарением Плантагенетов бывший кельтский полуостров оказывается накрепко привязан к Англии.