Вадим Бурлак - Москва подземная

В своих исследованиях, основанных на документах XVI века, Николай Карамзин писал о Василии Ивановиче: «…Имел наружность благородную, стан величественный, лицо миловидное, взор проницательный, но не строгий; казалось и был действительно более мягкосердечен, нежели суров, по тогдашнему времени. <���…>

Рожденный в век еще грубый и в самодержавии новом, для коего строгость необходима, Василий по своему характеру искал средины между жестокостию ужасною и слабостию вредною: наказывал вельмож, и самых ближних, но часто и миловал, забывал вины».

Многие современники великого князя Василия Ивановича недоумевали: почему в его «доброе правление» на страну и народ выпало столько несчастий?

Николай Карамзин отмечал: «В 27 лет Василиева государствования Россия испытала немалые физические бедствия: от 1507 до 1509 года свирепствовала язва с железою в Новгороде, и в одну осень схоронено там 15 000 человек; зимою в 1512 году во многих областях люди умирали кашлем; в 1521 и 1532 году было во Пскове ужасное поветрие, от коего все государственные чиновники разбежались…

Были чрезвычайные засухи. Пишут, что летом в 1525 году около четырех недель солнце и луна не показывались на небе от густой мглы; что в 1533 году от 29 июня до сентября не упало ни одной дождевой капли на землю; что болота и ключи иссохли, леса горели; солнце, тусклое, багровое, скрывалось за два часа до захождения; люди в день не распознавали друг друга в лицо и задыхались от дымного смрада; путешественники, плаватели не видели пути; птицы не могли парить в воздухе.

Великий князь торжественными молебствиями старался умилостивить небо; двор и народ постились. Общий неурожай в 1512 году произвел неслыханную дороговизну; бедные умирали с голоду. В сентябре 1515 года Москва имела недостаток в хлебе, нельзя было купить ни четверти ржи. В1525 году все съестное продавалось там в десять раз дороже обыкновенного. Летописцы жалуются на частые пожары…

Явление трех комет (от 1531 до 1533 года) во всей России приводило народ в ужас…».

Помимо этих бед случились и другие. Несколько домов в Москве провалились под землю. В городе образовались глубокие ямы.

И заголосил народ: «Это силы-демоны тянутся к нам из подземелья! Хотят увести в геенну огненну!..».

Подобное происходило и в другие царствования. Но людям всегда кажется, что несчастья, постигшие их, — самые трагичные. Нередко в бедах главными виновниками считают правителей. Оттого и рождается множество нелепых слухов и преданий о царских грехах.

Может, и сказание о рождении Кудеяра, о его кровной и мистической связи с государем Василием Ивановичем появилось по той же причине. Записано даже предостережение, данное великому князю каким-то чародеем.

«Как увидишь дитя, ликом на тебя схожее да не от чужих тебе людей рожденное, приюти, пригрей и дознайся, кто истинно есть он! А коли упустишь то дитя — готовься к большой беде. От ног твоих она разойдется по всему телу. И одеревенеют руки, и сможешь ты лишь невнятно глаголить. И явится к тебе перед кончиной деревянный чурбан — „изгробная кукола“. Не будет для той куколы никаких преград. А как встретятся ваши взоры — отойдешь сей же час в иной мир…»

Предостерегал также чародей, чтобы великий князь Василий Иванович оберегал от недобрых людей свою вотчину Крылатское, ибо там замурованы в подземелье невиданные, страшные силы тьмы. Именно в сокрытых пещерах под Крылатским сотворяются деревянные «изгробные куколы, ходящие и говорящие как люди».

Известно, чародеев медом не корми— дай только людей озадачить. Намекнуть на что-нибудь жуткое и — умолкнуть с глубокомысленным видом. А добрый христианин потом мается и ломает голову: чего ему наплели, о каких бедах толковали, что делать дальше? И стоит ли вообще верить предсказанному?

Возможно, подобные мысли посещали и великого князя.

Почему чародей говорил о подземелье Крылатской вотчины? Место ведь не проклятое… О том сообщали государю и иерархи церкви, и юродивые. Василий Иванович так и не смог понять. Не сумели ему достойно растолковать это и ближние люди.

Впервые Крылатское упоминается в первой половине XV века в духовной грамоте великого московского князя Василия Дмитриевича. Примерно с того времени она числится государевой вотчиной.

Здесь любил останавливаться Иван Грозный, когда отправлялся из Первопрестольной куда-нибудь в западном направлении. Согласно преданиям, царь расспрашивал местных старожилов о подземельях и даже спускался в них. Что он там искал — неизвестно.

Государь Василий Иванович часто выезжал в подмосковные города на псовую охоту. Нередко наведывался и в Волоколамск.

Дипломат и путешественник Сигизмунд Гербер-штейн описал великокняжескую охоту: «Мы увидели государя в поле, оставили лошадей своих и приблизились к нему. Он сидел на гордом коне, в богатом терлике, в высокой, осыпанной драгоценными каменьями шапке с златыми перьями, которые развевались ветром; на бедре висели кинжал и два ножа; за спиною, ниже пояса — кистень. Подле него ехали с правой стороны царь казанский Алей, вооруженный луком и стрелами, а с левой— два князя молодые, из коих один держал секиру, другой булаву, или шестопер; вокруг более трехсот всадников.

Перед вечером сходили с коней, расставляли шатры на лугу. Государь, переменив одежду, садился в своем шатре на кресла, призывал бояр и весело беседовал с ними о подробностях счастливой или неудачной ловли того дня. Служители подавали закуски, вино и мед…».

Во время последней государевой охоты под Волоколамском случилось необъяснимое. Конь под Василием Ивановичем вдруг замер на опушке леса и стал ржать. Да так тоненько и жалобно, будто резвый шестилеток скакун обратился в жеребенка.

Поглядел по сторонам великий князь: что же так на коня подействовало? Вдруг видит: среди деревьев и кустарников мальчонка стоит. Совсем крохотный, а взгляд — мудрый, пронизывающий. И не понять: добра ли жди от него либо невзгоды.

Поманил государь мальца, а тот бегом в чащу припустил. Не послушался, убежал — ну и Бог с ним!.. Но отчего-то рассердился не на шутку Василий Иванович. Кивнул он своим молодцам:

— Догнать!.. Ко мне привести!..

Кинулись в погоню служивые, да вскоре воротились ни с чем. Головы склонили и руками виновато развели:

— Упустили, государь!.. Нет нигде мальца! Ни топота не слышно, ни сломанных ветвей не видно. И птицы тревожным криком его путь не отмечают. Вот только на идола деревянного в чащобе наткнулись. Мы того идола изрубили, а мальца так и не нашли…

Не стал великий князь нерасторопных слуг наказывать. Не до них… В тот день почувствовал он необъяснимую боль в ноге. Махнул рукой государь и направил коня к своему шатру. Ехал не торопясь, а сам раздумывал: «Не про этого ли мальца толковал чародей?..»