Сигрид Унсет - Сага о Вигдис и Вига-Льоте. Серебряный молот. Тигры моря: Введение в викингологию

Вскоре явился и Турир; узнав, что случилось, он вполголоса выругался. Сигрид тоже пришла. Ей тяжело было ходить, и она села на скамейку, чтобы давать распоряжения девушкам.

Эльвир рассказал, что они узнали от Финна, а Блотульф поведал, что удалось выяснить в тот же вечер ему. Но во время разговора Эльвир внезапно замолк: он вспомнил бездумные слова, которые сам же сказал в присутствии Финна — слова о том, что если бы тот вел себя с Ингерид менее благородно…

Они сидели в зарослях кустарника на западном склоне холма Эгга. Финн обнимал ее, она плакала, и ее худенькое тело сотрясала дрожь.

— Моя Ингерид… — шептал он, обнимая ее так нежно и осторожно, словно она могла тут же рассыпаться на куски.

— Ты не должен покидать меня, Финн, — всхлипывала она. — После этой ночи!

— Мне нужно уладить это дело, — сказал Финн.

— Обещай мне! — умоляюще произнесла она.

— Обещаю, — ответил Финн.

Он смотрел на сидящее рядом с ним отчаявшееся существо, и постепенно до него стало доходить, какую ответственность он взвалил на свои плечи.

Направляясь к дому, они увидели, как Блотульф выехал из Гьеврана в сопровождении вооруженных людей, — и поняли, что ее отсутствие обнаружено. Ингерид прижалась к нему и стала упрашивать взять с собой.

Внезапно ему захотелось покончить со всеми этими хлопотами, и он подумал, что прошедшая ночь мало что ему дала.

Видя его замешательство, она посмотрела на него. Ее серо-голубые глаза наполнились слезами. Но на губах все же появилась слабая, дрожащая улыбка.

— Ведь я люблю тебя, Финн, — сказала она.

Видя ее доверчивый взгляд и робкую улыбку, он ощутил прилив нежности к ней, не смея признаться себе в том, что перед этим думал о бегстве.

— Я никогда не изменю тебе, Ингерид, — сказал он, вполне осознавая смысл сказанных им слов.

— У тебя были другие? — все еще всхлипывая, спросила она. Финну не хотелось отвечать на этот вопрос, но и лгать он тоже не хотел.

— Для меня это было впервые, — сказал он.

Увидев на его лице смущенную улыбку, она тоже улыбнулась ему сквозь слезы.

— О, Финн, — прошептала она, — тебе тоже было страшно?

— Чуть-чуть, — признался он.

— Но почему ты это сделал? — спросила она.

— Потому что я хотел этого, — ответил он. — И я не мог допустить, чтобы ты вышла замуж за этого Ране.

— Теперь он не захочет на мне жениться, — сказала она, и ей стало не по себе при мысли о том, что теперь она представляет собой меньшую ценность, чем прежде.

Финн отшатнулся, увидев ее унылое лицо.

— Ведь ты не жалеешь о том, что произошло? — испуганно произнес он.

— Нет, если ты не отвернешься от меня…

Финн прижал ее к себе; теперь ему нечего было терять; во всяком случае, у него теперь появились основания для того, чтобы жениться на ней.

— Если ты будешь моей, другой у меня никогда не будет, — прошептал он. — И пусть Тор услышит мою клятву, — вслух добавил он.

Закрыв глаза, она положила голову ему на плечо. Но вскоре он осторожно высвободился.

— Мне нужно сходить в усадьбу, — сказал он. — А ты подожди здесь, пока я не вернусь или не пришлю за тобой.

— Не покидай меня! — опять повторила она, испуганно глядя на него.

— Будет лучше, если я пойду туда один, — сказал Финн, — а ты подожди, пока опасность не минует.

— Какой ты храбрый! — округлив глаза, сказала она.

Финн еще раз прижал ее к себе, потом встал и направился в усадьбу. Он думал о том, что ей невдомек, как он напуган…

Когда на пороге появился Финн, в поварне воцарилась мертвая тишина. Блотульф вскочил с места.

— Где Ингерид? — закричал он, метнулся вперед и остановился перед Финном, схватившись за рукоять меча.

— Я расскажу, если ты обещаешь мне не причинять ей зла, — ответил Финн.

— К-какой наглец! — заикаясь от ярости, произнес Блотульф. — Ты будешь учить меня, как я должен поступать с моей дочерью?

— Она и моя, — ответил Финн.

— Ты настолько бесстыден, что говоришь мне об этом в лицо! — воскликнул Блотульф, выхватывая меч.

— Ты можешь зарубить меня, — сказал Финн, не притрагиваясь к своему мечу. — Но я не скажу тебе, где она, пока ты не пообещаешь мне не наказывать ее. И я не обнажу меча против отца Ингерид.

Турир и Эльвир встали и подошли к ним, но Блотульф уже вложил меч в ножны.

— Ты смел, ничего не скажешь, — сказал он Финну, — хотя у тебя еще и молоко на губах не обсохло. И поскольку ты признаешь за собой вину, я обещаю не наказывать ее. Так где же она?

— Я приведу ее.

— Нет, вы снова сбежите, — сказал Блотульф. — Будет лучше, если с тобой пойдут двое моих людей.

— Даю слово, что приведу ее с собой сюда.

— Ты не производишь впечатление человека, на которого можно положиться.

— Я не говорил, что собираюсь бросить Ингерид.

— Верно, — сказал Блотульф, — но ты водил дружбу с моим сыном Хаконом…

— Мы с Хаконом еще друзья.

— Думаю, что уже нет!

— Хакон передал от меня известие Ингерид, — сказал Финн, — и он сказал, что я могу сообщить тебе об этом.

У Блотульфа опустились руки, вид у него был такой, словно он получил пощечину. Повернувшись, он пошел на свое место и тяжело опустился на скамью.

— Приведи ее, — сказал он.

И он молча сидел до тех пор, пока Финн не вернулся, держа за руку Ингерид.

Финн хотел отпустить ее руку, войдя в дом, но она с силой вцепилась в него и потащила его прямо к Блотульфу.

Блотульф сидел и смотрел на дочь; она покраснела под его взглядом и опустила глаза, не смея взглянуть на отца. Он берег свою единственную дочь и хотел выдать ее за богатого человека, способного позаботиться о ней. И вот этот мальчишка стал поперек дороги, этот Финн, молокосос, которому только и было гордиться тем, что его сестре удалось выскочить замуж за Турира Собаку.

Он переводил взгляд с одного на другого.

И Хакон, его собственный сын, вступил в заговор с Финном! Он даже не подозревал, что дело зашло так далеко, если Хакон старается помочь сестре выйти замуж за того, кто ей нравится…

Ингерид не выдержала: она бросилась с плачем на колени перед отцом. Блотульф положил руку на голову дочери и взглянул на Финна, стоявшего с опущенной головой.

— Ты горд тем, что натворил? — спросил он.

— Нет, — ответил Финн, — я бы вообще не делал этого, если бы мог получить ее иным способом.

— Ты, по крайней мере, честен, — сказал Блотульф, — но ведь тебе нечем платить виру!

— У меня есть кое-что, — ответил Финн, — я привез кое-какую добычу из похода в прошлом году, и зимой я выгодно продал все это.

Турир встал.

— То, чего недостает у Финна, добавлю я, — сказал он.

— И как же ты думаешь прокормить жену и ребенка? — спросил Блотульф.

— Отцовская усадьба не из самых больших, — ответил Финн, — но она и не маленькая. А я — единственный сын.