ВП СССР - Большевизм — естественная основа России

Однако, Временное правительство вместо того, чтобы положить конец этой убийственной для государства политике, сначала «не видела» этого процесса, предоставив офицерам самим решать эту проблему. А когда офицеры-государственники оказались «загнаны в угол», Временное правительство активно включилось в процесс «разпогонивания», попутно разрушая и армию/флот и государство.

Особенно активным процесс «разпогонивания» протекал во флоте, и особенно на Балтийском флоте, поскольку, в силу своей близости к столице государства, именно он оказался в самой гуще революционных событий. «Разпогонивание» флота имело свою специфику, которая отличала его от армии. Армия традиционно была идеологически прогосударственной, а вот во флоте было сильно англофильство. Поэтому в процессе «разпогонивания» сплелись как собственно революционная стихия, так и англофильство значительной части флотского офицерства, особенно высшего — англофилы стремились сделать российскую флотскую форму похожей на форму флота Великобритании, в которой отсутствовали погоны, а звания определялись галунами на рукавах.

В преддверии 01 мая 1917 года, которое по старому стилю приходилось на 18 апреля, «революционный командующий» Балтийским флотом вице-адмирал A.C. Максимов 15 апреля 1917 года издал приказ №125, о котором он сообщил в Морской Генеральный штаб, помощнику морского министра и в штаб Северного фронта: «Ввиду настойчиво выраженного стремления подчиненных мне команд флота снять внешние отличия формы, напоминающей старый строй, мною отдан следующий приказ: 15 апреля 1917 года, №125. Ввиду того, что форма воинских чинов напоминает по наружности старый режим, предлагаю во всех подчиненных мне воинских частях теперь же снять погоны и заменить их нарукавным отличием, образец которых будет объявлен дополнительно».

Командующий Балтийским флотом вице-адмирал A. C. Максимов.

На кителе адмирала нет никаких знаков различия, позволяющих определить ранг офицера,

присутствует только орден и революционный красный бант.

(Апрель 1917 года)

На флоте объявление приказа повлекло новые эксцессы. Меньшинство офицеров приняло приказ и сняло погоны, но большинство офицеров почувствовали себя оскорблёнными, поскольку без погон они в своих собственных глазах выглядели курьерами Морского министерства, которые не имели никаких знаков различия на своих кителях. Кроме того, приказ командующего Балтийским флотом, по сути, был незаконным — вице-адмирал А.С. Максимов превысил свои полномочия, поскольку вопрос об изменении формы одежды относился к компетенции Военного министра, в частности, и Временного правительства, вообще.

Зато для сторонников «разпогонивания» офицеров приказ стал правовой основой их действий. Более того, на военно-морских базах и на кораблях матросы часто узнавали о приказе раньше, чем офицеры. В этой ситуации того, кто не снял погоны, ультра- революционеры 44расценивали как контрреволюционеров, к тому же нарушающих приказ. Имея формальную поддержку в виде приказа командующего флотом, революционная толпа с ещё большим энтузиазмом и уже на «законных» основаниях приступила к решению задачи «разпогонивания». Любой офицер мог оказаться объектом неожиданной атаки «революционной» ватаги нижних чинов, срывавших погоны прямо на улицах. Погоны силой срезали даже с матросов и офицеров, прибывавших в города и на базы с судов, на которые приказ ещё не поступил из-за ледохода. Более того, от матросского «разпогонивания» пострадали и офицеры армии, к которым этот приказ вообще не имел отношения.

Очевидец этих событий в Гельсингфорсе И.И. Ренгартен записал в свой дневник: «Командующий флотом и комендант крепости издали приказы, и это было приведено в исполнение... Но и при этом сделали уличный беспорядок: улицы Гельсингфорса полны груд матросских и солдатских погон — они снимают их с себя и друг с друга и бросают на мостовую. Со встречных офицеров, еще не знавших о приказе, тоже снимали погоны — вообще, это было явное желание унизить... живущий здесь отставной генерал пришел в свою

44 Революция стала модой, которой особенно увлеклись те, кто по каким-то причинам тяготился службой и видел в революции возможность избежать тяготы службы и повысить свой социальный статус за счёт подавления и издевательствами над теми, кому ранее должен был подчиняться в силу служебной иерархии. Именно увлечённые революционной модой становились наиболее рьяными революционерами — ультра­революционерами.

комнату (он носит штатское) и увидел: с кителя содраны погоны, пуговицы и Георгиевский крест, и все это брошено на пол... Явное желание оскорбить».

16 апреля 1917 года вице-адмирал А.С. Максимов издал приказ №126 по Балтийскому флоту, который гласил: «Впредь до выработки общей для всего флота формы одежды предлагаю:

Офицерам иметь нарукавные отличия по прилагаемому чертежу.

Кокарды временно закрасить в красный цвет до тех пор, пока не будут выработаны фуражки нового образца с новыми эмблемами.

Шарф отменить.

Пуговицы с орлами, по мере возможности, заменить пуговицами с якорем.

На оружии уничтожить вензеля».

К приказу прилагалась таблица нарукавных знаков различия: галуны, количество и ширина которых соответствовали званию офицерских чинов флота и морского ведомства.

Временное правительство вместо того, чтобы урезонить «зарвавшегося» адмирала 45, превысившего свои полномочия, поддержало его и в тот же день, 16 апреля 1917 года, Военный и Морской министр А.И. Гучков тоже отдал приказ, согласно которому все виды погон в военно-морском флоте изымались из употребления «в соответствии с формой одежды, установленной во флотах всех свободных стран».

Но перейти на новую форму одежды в короткие сроки не представлялось возможным — у подавляющего большинства офицеров просто не было денег на то, чтобы привести форму в предписанное состояние. Эту невозможность перехода на новую форму усугубляло то обстоятельство, что на разных флотах было разное видение того, какой должна быть эта новая форма, и это видение реализовывалось в приказах, решениях, резолюциях, а офицеры, как могли, старались исполнить эти разнообразные предписания. В результате этого, большинство офицеров оказались вовсе без формы и были вынуждены из наличных средств комбинировать старую и новую форму. Но, что более важно — множество матросов воспринимали отмену погон как полное уничтожение «служебного старшинства» на флоте.

Предписанное изменение формы не успокоило революционную стихию, поскольку сохраняло единообразие, и потому в знак революционности во флоте появилась мода использовать элементы гражданской одежды, в частности разного рода шляпы, вместо бескозырок. Сама форма массово подвергалась индивидуальной модернизации: в матросскую моду вошли брюки-клёш неимоверной ширины, многие расшивали разнообразными способами брюки разноцветными перламутровыми пуговицами и т.д. и т.п.