Алексей Сергиенко - Даша на Луне

— Ага! — взревел Аид, — Вот твоя гнилая натура наружу и выползла, — все мысли твои только о Эвридике все время были. Но, я типа сделаю вид, что тебе поверю. И даже просьбу твою выполню — но, с одним небольшим условием. Всё будет как ты сказал. Когда ты пропрешься из моего царства восвояси — то есть прямо сейчас, Орфеюшка, баба твоя за тобой пойдет. Но если ты хоть раз оглянешься, обернешься, чтоб посмотреть, сдержал ли я своё слово, я верну Эвридику на место. Ибо ты, своим недоверием, смертельно меня обидишь. Выполнить эту просьбу тебе будет раз плюнуть — ты только что тут в уважении ко мне распинался, и то, что Эвредика тебе не особо и важна доказывал.

Остальное тебе известно, — закончила я историю, — Орфей облажался. Уже перед самым выходом он обернулся, повергнув Эвридику обратно в глубины и ада и отчаяния. Примерно так, я собираюсь поступить и с тобой.

— Повергнешь меня в пучины ада? — со смешком ответил ОО, — если что, то я уже там. Я мечтал узнать что в папке без малого двадцать лет.

— Мы сыграем в игру, — вкрадчиво начала я, — правила очень просты. Я задумываю число. Но тебе не говорю. Если за число дней, равное этому числу, ты не вспомнишь про эту папку, я тебе её отдам. Если вспомнишь — сожгу. Мне будет тяжело, отыгрывать Аида непросто, но я сделаю это.

— Но ты можешь загадать миллион! — Возмутился ОО.

— Могу. А еще я могу оставить папку на борту капсулы, и она сгорит при ударе об Луну. Зачем мне дополнительно играть в игры, если я собираюсь загадать миллион дней? Нет, это тест на доверие. В этом и заключается суть игры — ты получишь папку, только доказав, что не помешан на ней и уважаешь меня как личность настолько, что готов выполнить даже те мои условия, которые считаешь нелепыми. Ну, так как — ты в игре?

— А у меня есть выбор?

— Нет, — больше не дурачась сказала я, — Этот вопрос для меня очень серьёзный. Так что я прошу отнестись к нему соответственно. Пожалуйста, помоги мне вернуть доверие к тебе, одной мне здесь некомфортно.

— Принято, Дарья, — подумав, сказал ОО, — я соглашусь с твоей просьбой. Первым о папке я не больше заговорю. Только ты её сохрани, договорились?

— Я не расслышала, сохранить мне нужно что?

— Спокойствие, Даша, — не поддался на провокации ОО, — я прошу тебя сохранить спокойствие.

— Вот и славненько, — сказала я, раскрывая папку, вспомнив, что так в неё и не заглянула. Надо же знать, о чем вообще сыр-бор.

На первой фотографии красовался испуганный мужчина средних лет, без каких-то особых примет. Фотографировался он в тюремной одежде, в анфас и в профиль, так что было понятно, где произведена съемка.

Следующие фотографии были интереснее. И печальнее. На них документально фиксировался ход Катынского расстрела — от начала, когда ничего не подозревающим польским офицерам связывали руки, до финала, где их трупы заполняли несколько огромных открытых могил.

Я быстро пролистала эти фотки, отметив только, что один из офицеров, красовавшийся на фотографии с пистолетом в руках, был тем самым мрачным хмырем с первый фотки. Награда, похоже, нашла героя.

На последней и единственно цветной фотографии наш герой, радостно лыбылся в камеру, красуясь в серенькой форме от Хуго Босса. Эта единственная фотография была подписана: Propagandakompanie der Wehrmacht с припиской по русские: «Военнослужащие дивизии войск СС "Дас Райх"».

После этих фотографий текст можно было не читать. Я и не стала. Быстренько проглядела, проведя пальцем по строчкам. Арестованный (в протоколе допроса почему-то он именовался именно так) в составе группы исполнителей, пересек границу СССР в апреле 1940 года, получил от резидента корочки и форму сотрудника НКВД, какое-то время занимался тем, что устранял военных, похищая их или имитируя гибель от ограбления.

Потом их группа получила задание организовать ликвидацию лагеря военнопленных. Найти оружие на месте у них не было возможности — арсенал продолжали контролировать лояльные режиму офицеры, поэтому оружие выписали из собственных складов, благо пересечение границы не являлось для них чем-то сложным.

Цели ликвидации поляков арестованный не знает, но подозревает, что это было организованно для раскола между СССР и Польшей. «Разделяй и властвуй», ничего личного, — записано с его слов.

Дальше не было ничего интересного. Герр Арестованный, получил производственную травму — один из убиваемых им офицеров сумел выбросить бедняжку из окна. Был переправлен в Дойчланд, на лечение. По его информации никто, кроме него, из их группы не вернулся с России. Воевал, был ранен, вернулся на фронт, осознал преступность войны, свел татуировку СС, бежал в американскую зону оккупации, где сдался в плен, притворившись рядовым, был проверен и отпущен, после чего мирно жил в Кёльне до самого похищения сотрудниками какого-то непонятного «Комитета информации».

Больше в папке ничего не было.

И это всё? — спросила я, захлопывая папку. Гора родила мышь — с одной стороны, версия Координатора полностью подтвердилась — за убийством поляков стоят не советские, а немецкие спецслужбы, с другой стороны, эта папка не меняла ничего, так как могла без труда быть состряпанной спецслужбами СССР, для перекладывания вины на фашистов. Единственное, что им нужно было сделать — вытащить из архивов НКВД фотоотчет о произведенном ими убийстве поляков, найти одного из исполнителей — того, что побелобрысей, сфотографировать его сначала в форме СС, потом в тюремной одежде. Ну и протокол допроса напечатать.

В общем, не точка в конце истории, а жирное такое многоточие.

Закончив с папкой, я расшнуровала защитную оболочку скафандра и засунула папку под неё. Может быть я даже и отдам её ОО, если все сложится нормально. Поднялась, посмотрела в иллюминатор. Виден был весь диск Луны. Впервые, за несколько дней я выдохнула спокойно. Лунный период моей жизни остался позади.

* * *

— Дарья, Дарья, — раздался голос Хе, — Твой корабль находится в зоне визуального контакта.

Я была так рада слышать Хе, что даже забыла, как всего несколько дней назад мысленно называла её крашеной сучкой. Вот до меня довела сенсорная депривация и одиночество. Ладно, ладно, шучу. На смену моего отношения к ней сыграл тот простой факт, что Хе считает меня членом экипажа — и согласилась меня подобрать, нарушив прямой запрет наземного контроля.

— Космолет СССР-1 на связи, — ответила я, стараясь выглядеть говорить как уважающий себя капитан.

Что было нелегко — при последней коррекции курса, мой кораблик раскрутило вокруг оси и сейчас я боролась с тошнотой из всех сил стараясь не смотреть на вращающий вокруг меня космос.

— Что с моей командой? — продолжила диалог Хе.

— Мы расстались около входа в Замок. Потом я видела, через картографическую ракету, что врата открылись. Я надеялась что они с тобой связались.