Алексей Сергиенко - Даша на Луне

Но я терпела. Если я не вернусь, единственное что останется от меня, помимо тысяч часов пустопорожних рассуждений в моем ютубовом бложике, это вот это вот видео. В котором я гордо шагаю в будущее в своём алом скафандре первопроходца.

Сам старт я почти не помню. После всей суматохи, оказавшись в родном и привычном мне пенале Ынхи, я машинально, как на тренировке проверила системы, после чего отчиталась перед центром управления, попросив до старта меня не беспокоить, так как мне нужно было собраться с мыслями.

Так что старт я не услышала — в этот момент у меня в шлеме орал Rammstein, а просто почувствовала всем телом нарастающий гул. Глянув на экранчик я увидела что все идет по плану — из команды поддержки суетились только Пилот с Навигатором, остальная команда сидела в расслабленных позах на креслах, а Женщина-Секретарь, прикатив сервировочный столик, раздавала снеки и попкорн.

— Блин, я тоже так хочу, — прокричала я в микрофон. Как и следовало ожидать, никто меня не услышал — рев двигателя давно перешел все пределы громкости и сейчас ощущался не как звук, а как вибрация тела.

На экране скафандра я наблюдала, как с кажущейся легкостью от корабля отошли обе мачты обслуживания основной ступени и легкая кабель-мачта. Сейчас Доходон стоял, опираясь на столб ревущего пламени. Но стоял он недолго, доли секунды. Очень скоро он начал двигаться вверх, выше и выше, вжимая мое тело в неудобное кресло.

Но я не чувствовала неудобств. Я чувствовала восторг. Радость от полета. Радость от движения к своей цели.

Из-за смещения ракурса обзора, точнее из за того, что старт Доходона я видела только со стороны — смотря трансляцию на экране своего скафандра, мне показалось, что моя астральная проекция вышла из тела и сейчас парит, над пробивающей себе путь в космос рычащей ракетой, перед которой расступаются облака.

Переключившись на экран внешнего обзора, я увидела, как горизонт медленно отступает. Где-то на середине пути звук изменился, став тоньше и мелодичней. Ракета отбросила первую ступень, которая, кувыркаясь, в несколько секунд осталась позади.

Небо, к которому я стремилась, уже налилось чернотой и было полно звезд.

— Ну, здравствуй космос, — сказала я себе и команде поддержки, — Даша пришла!

* * *

Между нами говоря, я женщина раскрепощенная, эмансипированная и с ходу ничего не отвергающая. Почти ничего — есть у меня один маленький пунктик насчет веревок и фантазий о связывании. Этого я не приемлю ни в каком виде — сказываются последствия детской психологической травмы — когда я была еще младшей школьницей, мама оставила меня на попечение моему отчиму, с котором тогда только познакомилась.

Оставшись в первый раз наедине со взрослым мужчиной, я испытывала некоторые опасения. Но мои опасения, не идут ни в какое сравнение со паникой взрослого мужчины, которому на попечение оставили юную гиперактивную пигалицу. Бедняга просто не знал, как себя со мной вести, и как потом он мне признался, он просто решил ни в чем неперечить ребенку.

Кончилось всё печально. Вдосталь нанежившись в пенной ванне, куда я вылила все его дорогущие шампуни от облысения, я опустошила холодильник, перемерила его рубашки, загнала на антресоли кота, перебрала коллекцию инструментов, и, подустав от праведных трудов, села смотреть телевизор. На котором, вот незадача, были настроены только новостные каналы и Дискавери, который, за неимением лучшего я и стала смотреть. На мою беду там рассказывали о Гарри Гудини, который офигительно умел выпутываться из веревок.

Мне это показалось интересным. Настолько, что я нашла на кухне бельевую веревку и потребовала, чтоб отчим меня связал. И он согласился — а что ему оставалась? Беда случилась когда вернулась мама — я обрадовано вскочила, начисто забыв что связана бельевой веревкой. И тут же упала, разбив до крови лоб.

Опустим завесу жалости над финалом этой сцены. В том, что случилось дальше не виноват никто. Мы все пали жертвами крайне неудачного стечения обстоятельств. Я могу лишь отдельно похвалить маму за выдержку и здравый смысл — обнаружив ревущую на полу связанную малолетнюю дочь, с залитым кровью лицом, она сумела, пусть и не сразу, разобраться в ситуации, не причинив будущему отчиму существенного вреда.

Но осадочек после той истории, как говорится, остался. И это я сейчас не про шрам на руке отчима — в котором он сам виноват — не надо пытаться вырвать из руки разъяренной женщины нож. Я о той психологической травме, которая заставляет меня опасаться всего связанного с запутыванием.

Просто удивительно, какие мысли приходят в голову человеку, который несется на встречу своей смерти вращаясь по всем осям, будучи примотанным фалом к ранцу передвижения космонавта 21КС.

Как это вышло? ЦУП зачем-то активировал пороховые заряды малой мощности, выбросившие меня из шатла. Из двух зарядов, похоже сработал только один, отчего меня раскрутило вокруг оси. И за этого на меня, как на катушку, намотался фал выброшенного вместе со мной реактивного ранца. Который, конечно, я не могла одеть раньше, так как в шатле и без ранца было ужасно тесно.

— Дарья, что происходит? — Раздалось в наушниках.

— Не мешайте, я косплею карусельку, — выдавила из себя я, — Меня и без вас тошнит, — добавила я чуть позже и это не было метафорой: от бешеного мельтешения у меня желчь подбиралась к гландам.

— Сейчас мы остановим вращение.

— Отмена операции, — всё-таки я не зря столько времени провела на симуляторах, — Ранец ко мне примотан фалом спиной вперед. Если вы дистанционно включите ранец, он на автомате меня раскрутит так, что ноги оторвет. Автомат ориентирования на ранце тупой, но старательный. Лучше я сама потихоньку управлюсь.

После того как я высказалась, мне ожидаемо полегчало. Совершенно не важно, примотаны у меня руки к туловищу или нет — мне ими, простите, не грести. Пользуясь той небольшой свободой, которую давал мне фал, я обхватила ранец руками, одновременно вытаскивая кисти руки из не по размеру больших рукавиц Орлана.

Там, внутри рукавов скафандра меня ждали джойстики системы управления ранцем. Эту систему добавили по моей просьбе в скафандр уже на нашей подлодке, когда поняли, что я не могу подолгу рулить ранцем в жестких перчатках скафандра предыдущего поколения.

Активировав на ощупь джойстик, я на секунду закрыла глаза, представляя, как я нажимаю клавишу управления газовым клапаном. Но не нажала — в этой ситуации выработанные мной во время тренировок рефлексы могли только навредить. Вместо этого я нажала прямо противоположенную клавишу — я уже говорила, что ранец был примотан ко мне спиной вперед. Потом, после секундной задержки, я нажала уже на правильную клавишу, остановив вращение от головы к ногам. Зеркало меняет право и лево, оставляя верх с низом на своих местах.