Айя Субботина - Молчи обо мне

— У тебя же скоро будет свой ребенок, — чуть-чуть повышает голос Женя. — Хватит оглядываться в прошлое, Игорь. Нас…

— Я больше не буду оглядываться в прошлое, — не даю ей сказать то, что пошатнет мою уверенность. — Мы с Юлей развелись. Несколько дней назад.

— Что? — переспрашивает она, и я с облегчением выдыхаю, когда из-под толстого слоя безразличия выглядывает лицо моей уютной Жени.

Лицо женщины, которую я люблю, словно одержимый, словно больной на всю голову. Если бы только мог — прямо сейчас бы сгреб ее в охапку и больше никогда не отпускал. Надеюсь, что смогу. Что нить Ариадны до сих пор связывает нас, и я не зря шел по ее следу, оставляя после себя выжженную пустошь всего, что уже не имеет значения.

— Я развелся с ней, Женя, — повторяю я, делая первый несмелый шаг к ней навстречу. Женя бессильно опускает руку, которой прикрывалась, словно щитом. Но все еще смотрит на меня затравленно-настороженным взглядом маленького зверька, поэтому я силой душу очередной порыв притянуть ее в свои объятия. — Я отдал все, что она захотела. На хер. Откупился. Душу бы отдал, если бы затребовала.

— А как же ресторан? — В ее глазах непонимание и страх поверить в реальность происходящего. — Ты ведь так дорожил им.

— Еще больше я дорожу тобой, — искренне отвечаю я. — Мне так жаль, что я был настолько идиотом, Женя. И те слова… Во мне говорила злость. Но еще, знаешь, — сглатываю, готовясь сказать самую страшную правду моего настоящего, — я боюсь, что теперь ты намертво связана с отцом своего ребенка. И если он вдруг появится на горизонте, ты захочешь воскресить прошлое и захочешь семью. С ним, а не со мной.

Никогда в жизни я не был так откровенен. Даже с Юлей в наши лучшие дни. Что-то всегда оставалось за кадром: моя неуверенность в том, будет ли успешен ресторанный бизнес, стоит ли вкладывать в него последнюю копейку, и смогу ли я вернуть кредит, чтобы открыть еще один ресторан. Все мои страхи были в личном Тауэре моей души, потому что каждый мог стать удобной мишенью. Но перед Женей я добровольно освобождаю всех узников, и они проходят перед ней как есть: с ободранной кожей, немощные, но все равно убийственно опасные. С таким же успехом я мог бы нарисовать мишень на груди и вручить Жене метательные ножи.

Каждый мой шаг — осознан.

Каждый поступок — выверен.

Я хочу для нас чистый белый лист и новую, одну на двоих историю.

— Давай попробуем все сначала? — Мои пальцы все-таки дрожат, когда я провожу костяшками по ее щеке, и Женя морщит нос, готовясь заплакать. Тяну ее к себе, и она так податливо падает мне в руки, что все внутри ликует от сладкого чувства свершившейся мечты. Я окунаю нос в ее волосы на макушке, тону в сладком аромате шампуня и, словно зомбированный, без остановки твержу: — Я больше никому тебя не отдам, моя маленькая. Никогда. Ни за что.

— Нас, — поправляет Женя и несмело обнимает меня за талию.

— Вас, — соглашаюсь я.

Глава сорок пятая: Одиночка

Тридцать первого декабря Игорь приносит елку. Живую, огромную, до самого потолка.

Так в моей новой квартире поселяется аромат смолы, хвои и праздника, который я всегда любила даже больше, чем свой День рождения. И пока мы с Хельгом снова и снова делам круг почета вокруг пышной красавицы, Игорь смеется и говорит, что если счастье на наших лицах зависит от количества иголок на ковролине, то он готов уничтожать ради этого по дереву в неделю.

У меня почти нет новогодних игрушек, потому что коробка со старыми была одним из тех воспоминаний об Артеме, которые я не захотела забирать в новую жизнь, а оставила новым хозяевам своей прежней квартиры. Поэтому кое-что купил Игорь, а кое-что я смастерила своими руками. Даже не знаю, как мне это удалось, потому что через неделю после рождения сына я вернулась к работе. Пусть пока не совсем полноценно, а всего на два-три часа в день, но даже это потребовало значительных моральных и физических сил.

К счастью, няня, которую подобрало агентство, оказалась милой приятной женщиной пятидесяти семи лет, и мы как-то сразу нашли общий язык. Я почти не помню свою бабушку, но уверена, что она была бы примерно такой же няней для правнука: ответственной, аккуратной, заботливой и без склонности впадать в панику по каждому поводу. Именно она научила меня не дергаться со звонками «Как там Хельг?» каждые пятнадцать минут.

— А что в мешках Деда Мороза? — интересуюсь я, поглядывая на огромный пакет с логотипом известного супермаркета. — Окорок мамонта?

Игорь, наконец, заканчивает закреплять елку в треноге и подходит ближе, чтобы мизинцем погладить кончик носа Хельга. Ему всего три недели, но шапочка, в которой был на выписке, уже безобразно мала. Поэтому, и по случаю сегодняшнего праздника, и первого в жизни Хельга Нового года, я нарядила его в костюм рождественского эльфа: зеленый, с красными пуговицами, с капюшоном с длинным «хвостом» и красным помпоном на конце.

— В пакете то, чем мы будем украшать елку.

— Я слышу запах мандарин, — принюхиваюсь, изображая лису.

Игорь загадочно усмехается и пальцем манит меня на кухню.

Мы решили праздновать у меня: в квартире Игоря до сих пор ремонт, и я предпочитаю делать вид, что все дело просто в безответственности рабочих. Хоть на самом деле Игорь спустил все на тормозах, когда во второй раз сошелся с теперь уже бывшей женой.

Мы до сих пор не обсуждали тему их с Юлей общего ребенка.

И, если честно, мне не хочется начинать этот разговор, потому что единственный ребенок, чья судьба меня заботит — мой собственный. По некоторым обрывкам фраз я поняла, что срок Юлиных родов в начале весны, а, значит, у Игоря еще есть время подумать, хочет ли он принимать участие в воспитании малыша и на какие жертвы готов пойти ради этого.

Когда Игорь начинает выкладывать на стол содержимое пакета, я понимаю, что он ничуть не преувеличивал, говоря о елочных украшениях.

— Ты все это купил или ограбил магазин? — искренне удивляюсь я, разглядывая растущую прямо на глазах гору шоколадных зайцев, оленей, Дедов Морозов, Снегурочек, елок и шаров. Все в разноцветных обертках и выглядит намного аппетитнее простых стеклянных игрушек.

— Конечно, я все это украл, — улыбается Игорь, словно гордится своим поступком. — Видишь, на какие безумства ты меня толкаешь.

Я беру со стола шоколадную игрушку в форме карамельной тросточки и показываю ее Хельгу, приговаривая, что в ней есть искорка магии, потому что все вещи на новогодней елке обязательно должны быть волшебными.

И почему-то в этот момент, хоть на заднем фоне Игорь увлеченно рассказывает, как идут дела в его новом ресторане, в памяти воскресает мой прошлый Новый год. С другим мужчиной, с другим привкусом хвои в воздухе и с другими мечтами, из которых исполнилась только одна, но самая заветная. И по иронии судьбы именно этому мужчине я благодарна за ее осуществление. Хоть, наверное, если бы мы вдруг случайно пересеклись на улице или налетели друг на друга в маленьком кафе, я бы не нашла в себе сил даже улыбнуться.