Тэмми Фолкнер - Месть Рейган и конец помолвки Эмили

Он поднимает глаза и хмурится.

— Правда? — спрашивает меня, но не прекращает ласкать большими пальцами набухшие вершинки. А потом тихо произносит: — Прости, что им больно.

Он обращается с моим телом так, как будто впервые его видит.

— Просто будь поаккуратнее, — отвечаю я.

Он сдавленно смеётся.

— О, и это говорит женщина, которая не любит нежно и медленно. Ты уж определись.

Я сразу начинаю двигаться, мои движения длинные, уверенные и быстрые, и с каждым разом я всё глубже и глубже вбираю его в себя. Он протягивает руку к моим складочкам и делает то, в чём реально хорош. Он ласкает мой клитор и находит ритм, который мне нравится. Мои ноги начинают дрожать, и мне приходится упереться ладонями в его грудь.

— Логан, — со стоном произношу я.

— Сейчас, — умоляет он. — Пожалуйста, кончи. Я долго не продержусь.

Он не разрывает зрительного контакта. Как и всегда, он наблюдает за моим телом, отмечает вибрацию моего горла, прерывистое дыхание, дрожь моих бёдер.

— Уже, — отвечаю я, и моя спина изгибается дугой с силой, сопоставимой с моими чувствами к нему. Я кончаю, двигаясь на нём, и одновременно он пульсирует подо мной, изливаясь в меня с громким стоном.

Я падаю ему на грудь. Его руки медленно поглаживают мою спину, вверх и вниз, туда и обратно. Потом он переворачивается и ложится на меня. Прикладывает ухо к моему животу и смотрит на меня.

— Там растёт частичка нас двоих, — с волнением произносит Логан.

Пробегаю пальцами по его волосам и улыбаюсь.

— Ага, — отвечаю ему. — Я знаю. — Тяну его за волосы, вынуждая посмотреть на меня, и спрашиваю: — Ты счастлив?

Взгляд его голубых глаз такой глубокий и чистый, что я нисколько не сомневаюсь в его искренности.

— Счастливее и быть не могу, — говорит он. А я ему верю. И всегда верила, даже тогда, когда он не мог поверить мне. — Что ты будешь делать с учёбой? — интересуется он.

— Мы что-нибудь придумаем, — отвечаю я. — Как всегда.

— Ага, — вздыхает он. Его глаза закрыты, а ухо прижато к моему животу, как будто он пытается услышать звуки новой жизни, растущей внутри.

Там растёт новая жизнь. Наша. Общая.

— Давай поженимся? — выпаливаю я.

Он кивает и тянется, чтобы поцеловать меня.

— Давай, — соглашается он. И я ни на секунду не сомневаюсь, что он в самом деле этого хочет.

Пит

Рейган прибьёт меня, когда вернётся домой и увидит здесь всех этих ребят. Я знал, что придёт Гонзо, потому что он звонил и спрашивал, можно ли ему провести вечер с нами. Иногда он так делает. Мне действительно нравится этот паренёк, так что его присутствие совсем не напрягает. Но он, должно быть, позвал свою девушку, которая приходится младшей сестрой Эдварду, парню, которого я встретил в тюрьме, и они оба направляются к нам. А я почти уверен, что Рейган хотела провести тихий вечер дома, особенно учитывая, что завтра нам придётся почти целый день общаться с моей семьёй.

Достаю из холодильника виноград и мою его, потому что у Гонзо нереальный аппетит. Иногда кажется, что у этого парня глисты. Ему сейчас шестнадцать, и он наконец-то достиг пика своего роста. Он начинает закидывать виноград в рот, как только я ставлю его на стол.

«Спасибо», — показывает он жестами и ухмыляется.

— Как идут дела со Сьюзен? — интересуюсь я.

Он краснеет и глотает виноград.

— Настолько хорошо, да? — подкалываю я и ласково похлопываю его по плечу.

«Она отличается от других», — показывает в ответ. Он не может говорить из-за трахеостомической трубки и уже много лет пользуется инвалидным креслом, но соображает очень шустро.

— Отличие — это хорошо, — говорю я и приподнимаю бровь, ожидая, подтвердит он мои слова или опровергнет. — Ты её уже поцеловал? — выпытываю я и пододвигаю табурет, чтобы сесть поудобнее.

Его лицо краснеет ещё гуще.

— Ты зашёл дальше поцелуев? — спрашиваю его. Отец Гонзо бросил их, так что рядом с ним нет мужчины, с которым можно поговорить. У меня были братья. Поэтому я стараюсь быть таким мужчиной для него.

Он кивает, избегая моего взгляда. «Не особо далеко, — отвечает он жестами. А потом его глаза встречаются с моими. — У неё намного больше опыта, чем у меня».

Сьюзен подверглась сексуальному насилию. Мы все это знаем. Сначала её изнасиловал дружок её матери, а затем с ней и в приёмной семье не очень хорошо обращались.

— Хорошего опыта или плохого? — уточняю я.

«И того, и другого, — признаётся он. — Насилие есть насилие. С другим парнем, отцом в приёмной семье, всё было по взаимному согласию. Ей хотелось ему угодить. После той истории она уже чувствовала себя грязной и думала, что смоет это с себя, если всё будет происходить на её условиях».

Но в любом случае, тот мужчина был старше на пару десятков лет, и всего этого вообще не должно было произойти.

«Как мне узнать, когда она оправится от изнасилования?» — спрашивает он.

— Ох, ничего себе, — вздыхаю я и потираю подбородок. — Не думаю, что пережившие насилие вообще могут полностью от такого оправиться, — говорю ему. — Но некоторые мужчины совершают огромную ошибку, когда считают их жертвами. Их опыт нельзя назвать правильным. То, что должно было быть чем-то прекрасным, обернулось трагедией, но ужасные вещи происходят каждый день. Будет ли это влиять на неё до конца жизни? Скорее всего, да. Но должно ли случившееся замедлять её развитие в других сферах? Определённо нет.

Не знаю, как много могу ему рассказать, чтобы не нарушить тайну Рейган.

«Рейган рассказала Сьюзен о том, что с ней случилось», — поясняет он.

— А она рассказала, как глупо повёл себя я? — спрашиваю у него.

Он качает головой.

— А повёл я себя очень глупо. Я боялся ещё больше, чем она. Мне так хотелось показать ей свою любовь, что я сдерживал себя. Не мог расслабиться. И не позволял ей быть самой собой. Я старался, чтобы всё было мило и нежно, постепенно и неторопливо. Но она нуждалась не в этом. Ей было нужно, чтобы я любил её всецело, и она могла любить меня так же. — Я постукиваю по виску. — Осознав это, мы со всем разобрались. Так что перестань переживать, будто что-то делаешь не так, — объясняю ему. — Спроси её, как тебе лучше сделать. Позволь ей направлять тебя. И не думай, будто знаешь, что она чувствует. Никогда.

Он улыбается. «Хорошо».

— И не торопись, — предупреждаю я, грозя пальцем. — Помню, как мне в твоём возрасте только и хотелось, что получить удовольствие. Но всё намного сложнее. И как только ты это поймёшь, твоя жизнь изменится. Именно тогда она начнётся.

Я сжимаю его плечо, и он широко мне улыбается.

— И подожди несколько лет.

«Не уверен, что у меня будет несколько лет», — отвечает он. У меня внутри всё сжимается. Не могу представить этот мир без него.