София Мгой - Семья: Полина

-Меня, скорее всего завтра или послезавтра, будут выписывать. Сказали, что швы в хорошем состоянии и нет необходимости быть здесь.

Олаф поцеловал ее в макушку.

-Это же здорово. Наконец-то я заберу тебя домой.

Тут Поли отстранилась от него и совсем вплотную подошла к окну.

-Олаф, это что, снег?!

В ее голосе было столько удивления, что Олаф сам ближе шагнул к окну. Снег редкими хлопьями ложился на землю и практически сразу таял.

-Угу.

Поли нахмурилась и, повернувшись к нему, спросила:

-А какое сегодня число?

-22 октября.

Она нахмурилась еще сильнее. Когда она прилетела во Владивосток? В середине сентября, значит в больнице уже больше трех недель.

-Ничего себе! Я тут, что почти месяц?

-Угу.

Олаф притянул ее к себе и снова обнял ее, на этот раз, прижав ее спиной к себе. Она погладила его руки, тихо, словно себе сказала.

-Как же я из больницы-то выйду? В тапочках...

-Не беспокойся,- тоже тихо ответил Олаф.- Чай будешь?

Поли утвердительно кивнула головой.

Она уже так привыкла быть в этой больнице, что жизнь за стенами этой палаты казалась ей слишком большой. После случая в коридоре, когда она увидела маленького ребенка, Поли больше не выходила из палаты без надобности. Она полюбила смотреть в окно, стоя и разглядывать больничный парк.

После чая Олаф вспомнил о каких-то делах и сообщил ей и Ясиру, что он должен отъехать ненадолго.

Поли вернулась к окну и любовалась, как редкий снег медленно падал с неба и тут же на земле таял.

Неожиданно для нее зазвонил ее телефон. Неожиданно потому что еще раньше Олаф самым наглым образом забрал его себе и сказал, что не отдаст ей пока она в больнице, а со всеми кто будет звонить, он переговорит сам.

Поли смотрела на телефон, как на незнакомую вещь.

-Да, - немного робко ответила она.

-Полина Казимировна, это Цинь, прошу ответить мне на несколько вопросов. Это по просьбе Олафа Эриковича.

-Хорошо,- удивленно согласилась Поли.

Цинь спросила ее о размере одежды и обуви, Поли удивилась еще больше, но ответила.

Задать вопрос для чего нужна эта информация она не успела, секретарь Олафа закончила разговор. «Может, решили мне прикупить валенки, раз снег идет?... Не, надо мерить. Да и зачем это Олафу, машина же есть» - подумала она и забыла о разговоре, как о незначительном событии.

Однако, вскоре появился Олаф с пакетами в благодушном настроении и улыбчивый.

-Тебе сюрприз, - он скинул куртку Ясиру и поставил пакеты на кровать Поли. -Теперь ты не замерзнешь, это точно.

Он был доволен сам собой и из пакетов доставал свертки.

-Пришлось консультироваться у Цинь, каюсь, имею пробелы. Одно дело - женское белье, а одежда - совершенно иное.

Темно-бежевая водолазка из трикотажа, тонкий черный пушистый пуловер, черные классические драповые брюки, изящные ботинки на плоской подошве. Из самого большого пакета Олаф достал меховое короткое манто и шелковый платок, он не забыл про белье и колготки, хотя, скорее всего не забыла об этом Цинь.

Поли смотрела на эти вещи безразлично, в другое время она бы уже все подряд одевала на себя, хихикая от удовольствия. Она выдавила из себя улыбку и, обняв любимого мужчину, поблагодарила за покупки. Жаль, что она не могла надеть свою одежду. Поли поморщилась, вспомнив, как Ясир рассказал, что хозяин сам порвал ее блузу пытаясь увидеть порезы; одежда была вся пропитана кровью, которая вряд ли бы отстиралась.

По знаку Олафа Ясир отрезал бирки и развешивал все в шкаф. Поли погладила коричневый мех манто, садясь на кровать – «Что это? На норку не похоже». Она машинально посмотрела этикетку и обомлела при виде надписи: «мех соболя».

-Олаф, это же целое состояние! Откуда столько денег?- изумилась Поли.

-Дорогая, я ценник не смотрел. Цинь сказала, что это сейчас модно. Я спорить не стал. К тому же, моя женщина ни в чем не должна нуждаться и у нее должно быть все только самое лучшее, - он отложил манто в сторону и сел рядом с ней.- Завтра мы уедем домой. И ты все забудешь. Все будет только хорошо.

Он приобнял ее и поцеловал в висок.

-Да, все будет только хорошо, - согласилась с ним Поли, обманывая себя.

* * *

На улице было не так холодно, как показалось Поли вчера, и она себя немного странно чувствовала одетая в меха. Олаф постоянно держал ее за руку, как будто она могла потеряться.

Появление в доме Олафа вызвало у нее неожиданные эмоции. Все было так знакомо, казалось, что она здесь была всегда и просто вернулась после долгого отсутствия в свои дом.

Ясир бегал по дому хлопоча как заведенный, при этом было видно, что он счастлив очутиться дома. Олаф тоже улыбался, постоянно заглядывая к Поли в комнату и спрашивая, что ей надо. Для них все вернулось на свои места. Олаф- хозяин, Ясир-раб.

Поли устала. Она легла на кровать и, закрыв глаза, лежала ни о чем не думая. Она хотела побыть одна.

Вечером после ужина, что мужчины приготовили сами, Поли сама обработала себе швы, несмотря на просьбы Олафа помочь ей. Она даже закрыла дверь в ванную, чтоб ей не мешали, потому что процедура была не из приятных. Хозяин и его раб ждали в коридоре, один- прислонившись к стене и сложив руки на груди с недовольным выражением лица, другой- стоя на коленях и глупо улыбаясь.

Ночевали все в комнате Поли. Большая кровать позволяла свободно лечь самой Поли рядом с Олафом. Ясир напросился сначала лежать в ногах, а потом, делая вид, что вот-вот упадет, пододвинулся ближе к ней.

На что Олаф тихо проворчал – «Вот, хитрец», но не стал его выгонять.

Поли немного забылась. Ей казалось, что она еще недавно приехала во Владивосток, а Олаф вернулся из командировки. Она поцеловала его руку и прижала к себе, в ответ почувствовала поцелуй в макушку. Ей было легко и спокойно.

Утро понедельника вернуло ее в реальность.

Пока Олаф с Ясиром бегали, она приготовила им завтрак и, оставив его на плите, вернулась в кровать. Она пыталась заснуть, но ничего не получалось, лишь впадала в дремоту, нарушаемую мыслями о будущем и настоящем.

Пора возвращаться домой. Эта поездка ей очень дорого стоила.

По приезду к Олафу, он сам обмолвился, что сейчас и в ближайшее время никуда не отпустит Поли, она остается жить у него и точка. Пусть позвонит на работу, что отпуск затянулся, а лучше пусть совсем уволиться.

«Он так решил» - подумала она с сарказмом, – «Олаф, Олаф... если это чувство вины, то не стоит из этого держать меня при себе. Ты же потом меня возненавидишь. Ты же ничего не знаешь… А как я скажу тебе? Олаф, любимый, я – инвалид? Я теперь почти оно. Извини, я ничего не могу тебе дать… Это сейчас он так решил, а потом в клубе найдет себе другую вместо меня... здоровую. Нет, нет…»

Из памяти всплыло воспоминание о малыше в больничном коридоре. Поли тяжело вздохнула и перевернулась на бок. А потом, когда Олаф вез ее сюда, она сидела в машине и смотрела только на свои ноги, она боялась взглянуть в окно и увидеть детей, боялась, что только что успокоившиеся эмоции снова взбунтуются и истерики не миновать. И даже выписанные успокаивающие препараты не помогут. А дальше депрессия...