Давид Гай - Катарсис

– Хрень собачья, – взъелся Дан. Особа в парике начинала злить. – Жена, муж, измены… Кому это интересно? В одной книге умной написано: герой беседует с гомункулом, спрашивает, как различить добро и зло – ведь зло часто выступает в личине добра, и это на каждом шагу. Существо из колбы разъясняет: “Если то, что ты делаешь и чему учишь, тяжело тебе, значит, ты делаешь доброе и учишь доброму. Если учение твое принимают легко и дела твои легки тебе – значит, ты учишь злому и делаешь зло”.

– По стечению обстоятельств героя умной книги, которую ты упоминаешь, зовут Дан, – Лео улыбнулся и лицо его приобрело особое, почти торжественное выражение первооткрывателя некой истины.

“Этот рыжий – образованный малый, ничего не скажешь”, – подумал Дан с долей зависти – в его возрасте я знал много меньше…

– Мне мысль пришла здесь, в пансионате, – заторопилась высказаться Юл. – Ложь, если вдуматься, это ведь и есть зло, ненависть, а правда – любовь, добро. Разве не так?

– По твоей логике понятно, почему зло перевешивает добро, а ненависть – любовь, – Капа вытерла салфеткой вспотевшие щеки. – Вранья-то куда больше…

– Может быть, – не стала возражать Юл. Сидевшую напротив завистницу она не воспринимала и вовсе не жаждала вступать в спор.

Разговор перепорхнул на имена: знаменитый режиссер пару лет назад снял дорогостоящий исторический сериал о победоносных войнах Славишии: в кинотеатрах сериал побил рекорд по сборам, гоняли его по зомбоящику несметное количество раз, получалось, что всегда, без исключений, на нас нападали и страна вынуждена была давать отпор, а сама никогда ни на кого… Чистая заказуха. И ведь талантом бог режиссера не обделил, а вот поди ж ты…

– Подлинный талант, скажем, литератор, режиссер, художник, по сути своей либерал, – Лео произнес с нажимом на последнее слово. – С властью под ручку не ходит, не ластится к ней, ему это органически чуждо, он по другую сторону, а бездарность всегда консервативна в нашем, славишском, убогом варианте – так и норовит примазаться к власти, без мыла в жопу влезть. Надо же чем-то компенсировать творческую немощь.

– Не вполне согласен. А как быть с теми, в чьих талантах сомнения нет, и вдруг перевертышами стали, несут такой бред, что диву даешься.

– Дан, есть, конечно, продажные шкуры, на них пробы ставить негде, есть трусы, есть такие, кто уверяет власть: ребята, я – свой, не трогайте меня, только дайте заниматься любимым делом. Но едва совершили насилие над собой – так мигом испарился талант, словно кто-то невидимый не простил измену и наказал. Примеров полно. Тот же режиссер…

…Пьянка завершилась за полночь. Разошлись с объятиями и поцелуями, как старые приятели. Лео и Капа шли по коридору, обнимая друг друга за талии – похоже, рыжему сегодня не отвертеться, подумал Дан, глядя им вслед.

Юл осталась у него, угомонились они часа через два и заснули, не размыкая объятия. А на рассвете, по дороге в туалет, Дан углядел в щели под дверью клочок бумаги. Поднял, прочитал первую строчку и, не останавливаясь, прочитал залпом остальное, один и второй раз. И пропал сон, в кровати под тяжелое похмельное дыхание Юл он обдумывал смысл записки Лео. Нашел-таки рыжий время сочинить… Видать, Капа не слишком мучила, а может, и вовсе ничего промеж ними не было.

“Дорогой Дан! Прости мою навязчивость: мало того, что наверняка замучил вчера своими откровениями, так еще и к эпистолярной форме обратился. Но ощущение, что не высказался до конца, не добрался до сути. Попробую изложить в этой записке…

Мне кажется, ты не веришь в прозрение народа, в изменение его травмированной психики в случае, если джойстик зомбоящика (помнишь, в одной из лекций эта штуковина упоминалась) попадет в другие руки и с экрана польются совсем иные речи. Действительно, трудно поверить. Попробовали было – испугались и к прежнему вернулись. Как ерничал доморощенный пиит про народ наш, “они илоты, патриоты, их даже голод не берет, они запуганы до рвоты на поколения вперед…”

Все так. Веселуха сплошная. Славишия загибается. Даже точнее, уже плавает кверху брюхом, но воняет пока не слишком сильно. В столицу только иногда запашок приносить начинает. Ветерком восточным. Многие считают, и ты, похоже, в их числе: “генетический код” славишцев особый, определен историей тысячелетней, рабством, тиранством Властелинов, миллионами безвинных жертв и пр. И потому понятия демократии и свободы закрыты для народа. Не нужны. Чужды ему.

Но позволь спросить: как обстоит дело с “генетическим кодом” корейцев, да и бывших самураев? Как это вдруг они, оказавшись в других условиях, смогли начать движение в сторону открытого общества (в случае корейцев особенно наглядно – каким разным может стать народ в принципиально разных обстоятельствах). Да и гансонский опыт говорит о многом: до сих пор травмированные жизнью под “реальным социализмом” восточные гансонцы отличаются от своих западных соотечественников склонностью к экстремизму, воинствующему национализму, жуткой нетерпимостью и так далее. У них, что, иной генетический код? Да и вектор движения дореволюционной Славишии был в сторону более открытого общества, вызвав, правда, опасное противодействие, которое, впрочем, не обязательно должно было восторжествовать, если бы не катастрофа Первой мировой войны, открывшая дорогу большевикам к власти. Другое дело, что отрицательная селекция революций, войн, террора и так далее, конечно же, сильнейшим образом и надолго травмировали нацию (в западном смысле этого термина).

Но смотри: стоило Никите чуть-чуть, самым малым образом, приоткрыть общество, снизить давление государственного пресса, как сразу же, как грибы после дождя, стали вырастать окуджавы, высоцкие, вознесесенские, а также менее знаменитые, но столь же свободолюбивые и достойные люди. Появились тысячи и тысячи поклонников свободы. А вспомним ненавистного многим и многими чтимого Михаила Сергеевича!.. И, наоборот, когда Властелин номер два и его мастера массового гипноза пресс снова вдавили в общество, оно стало быстро схлопываться. Оскудение сознания, предательство либеральных идеалов интеллигенцией. То есть интеллигенция сейчас в куда худшей форме, чем в прежние времена! Не верю в роковой и непреодолимый генетический код. Дайте лет десять свободного телевидения и не узнаете страну. А может, и пяти хватит. Я об этом вчера во время обсуждения доклада говорил…

Хотя травмы прошлых лет плохо заживают, чреваты рецидивами, с этим не поспоришь. Так мне кажется…”

12

У входа в столовую вывесили баннер с написанными от руки словами: “Со Славишией можно дружить – она добродушна. Со Славишией можно сотрудничать – она честная. У Славишии можно попросить – она щедрая. Славишию можно обмануть – она доверчива. Но со Славишией нельзя воевать – она непобедима”. (Властитель №2)