Сергей Жаков - Академия внешней разведки России: кузница новых кадров или отрыжка совкового прошлого?

Любому грибнику-москвичу, пробравшемуся через лес вдоль Осташковского и Челобитьевского шоссе, не взирая на устрашающие вывески об охранной санитарной зоне, к расположенному за глухим забором закрытому объекту, числившемуся пионерским лагерем, всегда было очевидно, что там расположено что-то совсем другое, ибо вотчину каких же таких пионеров, отгороженных от остального мира "кирпичами", шлагбаумами и колючей проволокой, станут и днем, и ночью обходить дозором вооруженные прапора как 33 богатыря из пушкинской "Сказки о царе Салтане"? И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о военной принадлежности этого "лагеря", понаблюдав, как к нему снуют черные машины с мигалками, а в автобусах возят в основном одинаково неброско и опрятно одетых, коротко подстриженных "пионеров" мужского пола, средний возраст которых составлял около 27-28 лет.

К тому же, много поколений женщин из расположенного в километре поселка Челобитьево Мытищинского района Московской области и из соседних московских спальных районов Медведково и Алтуфьево проработало на этом секретном объекте обслуживающим персоналом - уборщицами, поварами и т.п. А посему, несмотря на всю формальную секретность, книжную бдительность и хваленую конспирацию чекистов, население почитай всего севера столицы нашей Родины всегда знало и сейчас знает, что здесь в подмосковном лесу, в двух шагах от МКАД и находится главная штаб-квартира "Лесной школы" - специального ВУЗа для разведчиков.

Первоначально располагавшееся в пяти небольших подмосковных дачных домиках за неприметными стандартным зеленым забором, учреждение сие возникло по личному указанию Сталина в конце грозных 30-х годов в силу исключительных обстоятельств, когда, по словам официальных чекистских историков, накануне Великой отечественной войны возникла острая необходимость в пополнении советской разведки квалифицированными кадрами, способными работать в сложных условиях. Если переводить эту мифолого-пропагандистскую бредятину "профессионалов-чекистов" на простой человеческий язык реальностей, это означало, что в пылу ежовских "чисток" преступно, слепо, бездумно и безжалостно был истреблен почти поголовно весь Иностранный отдел ОГПУ - цвет официальной советской разведки (официальной разведкой мы назвали ИНО потому, что почти два десятка лет неофициальной политической разведкой в пользу СССР и ВКП(б) по всему миру занимались иностранцы-коммунисты из Коминтерна, большинство которых Сталин тоже пустил в расход).

До массовых "чисток" ИНО состоял в основном из переметнувшихся после октябрьского вооруженного переворота 1917 года на сторону большевиков и принесших присягу новому порядку блестящих аристократов, образованных революционеров-интеллигентов, с детства обученных иностранным языкам в царских кадетских и пажеских корпусах, университетах, лицеях и пансионах благородных девиц, бывавших при императорском дворе или ранее подолгу проживавших и обучавшихся за границей, а также из первого поколения чисто народных советских разведчиков - "окультуренных" пролетариев-революционеров, прошедших в царское время через горнило европейской эмиграции, а потом пусть и через "красные", но все же университеты. Конечно, по мнению отца народов, мудрого товарища Сталина, самолично отдававшего приказы об арестах, пытках, расстрелах и ссылках по сфабрикованным обвинениям соратников Дзержинского, Менжинского, Артузова, Трелиссера и Бокия, новые кадры страны Советов хотя и решали все, но в реальности пришедшее по партнабору на смену старым чекистам новое поколение полуграмотных пролетариев, убогих активистов деревенских комбедов и заплечных дел мастеров-садистов из подвалов Лубянки абсолютно не годилось для организации и ведения мало-мальски профессиональной агентурной разведки за рубежами архипелага ГУЛАГа.

Вот тогда-то и понадобилось образовательное учреждение, которое могло хоть немного подучить грамоте и основам иностранных языков новых "бойцов невидимого фронта", поднатаскать этих совковых ублюдков в азах культуры. При этом штучный отбор и ранее практиковавшаяся индивидуальная подготовка, с точки зрения партии большевиков, разведке больше не подходили потому, что немедленно и единовременно требовалось заменить несколько сот пущенных в расход опытных оперработников центрального аппарата и зарубежных резидентур.

Такую задачу могло выполнить только учебное заведение массовой штамповки оперсостава. Тогда-то в обиход и было пущено пресловутое словосочетание - кузница кадров. И это, не обращая внимания на то, что любая скученность всегда профессионально противопоказана любой серьезной секретной службе, прежде всего по соображениям безопасности: в будущем возможный перебежчик и предатель мог выдать уже не одного-двух кураторов, которых он прежде знал в лицо, а десятки и сотни тех, с кем учился и кто его учил. Былпроигнорирован объективный закон о том, что любые штампы в разведке, неминуемые при ускоренной подготовке, почти неизбежно и также скоро ведут к провалу. Однако, в тех "сложных" условиях, созданных по сути самим товарищем Сталиным, иного выхода практически не было, и профессиональные интересы разведывательной службы, жесткие требования обеспечения безопасности ее состава и операций были в очередной раз принесены в жертву идеологическим установкам самодержавного генсека и имманентным внутренним организационным проблемам его тоталитарного режима.

Школа разведки слыла в народе и в действительности являлась учреждением поистине особого назначения, в котором недобитые бывшие политэмигранты давали оболваненным "совковой" пропагандой и смертельно запуганным "чистками" полуграмотным слушателям странные и на первый взгляд даже вредные навыки и привычки. Ну, сами посудите, зачем это истинному советскому большевику-партийцу мелкобуржуазное умение грамотно и логично излагать свои мысли, мещанские привычки пользоваться за столом вилкой и ножом и тому подобные империалистические извращения? Своих мыслей у нормального советского человека тогда уже быть не могло - за всех мыслил, да и формулировал мудрый отец народов, а все, кто прежде имел свои мысли, если не успели эмигрировать, уже получили свои 10 лет без права переписки, то бишь 9 грамм свинца за левое ухо. Ну а лучшим языком, на котором советскому разведчику следовало говорить с врагами народа, шпионами, диверсантами и погаными империалистами, был, знамо дело, язык пули и штыка, а вовсе не Шекспира, Гете или Гюго.

После своего основания в 1938 году ШОН быстренько наковала, наштамповала несколько выпусков по три десятка человек, призванных наспех заткнуть самые "зияющие высоты" разведдеятельности в горящей Испании, а затем в ближайшем тылу немецких войск и на фронтах Великой отечественной войны. Во время отступления и оборонительных боев Красной армии в первые годы войны о стратегических задачах почти не заботились. Упор тогда делался на диверсионные навыки и чисто тактическую военную разведку, а о стратегической политической разведке в дальнем зарубежье вообще мало кто думал. Сил и средств на это в то время явно не хватало, как бы нам теперь не приукрашивали реальную картину официальные летописцы. Отдельные же героические страницы чекистской истории, связанные с партизанским движением в глубоком тылу противника (отряд Медведева и др.), являются в действительности исключением, только подтверждающим общее правило. Кадры этого периода имели повышенную "текучесть", но это и немудрено: остатки наспех наструганных оперативников в военном горниле сгорали быстро, когда сталинская мясорубка сама не перемалывала новую поросль разведки с еще более зверской скоростью.