Людмила Рогочая - Кубанский шлях (СИ)

Сопоставляя свои наблюдения и до╛несения лазутчиков, Суворов убедился, что наиболее доступна та сторона крепости, которая примыкает к Дунаю - со стороны реки берег оставался совершенно не защищённым.

"Здесь и будем наступать, - решил полководец, - но надо вынудить турок рассеять свои силы на всём шестивёрстном про╛тяжении крепостного вала, а это получится только при ус╛ловии, что атаки отвлекающих колонн будут вестись с макси-мальной настойчивостью".

Седьмого декабря он послал в Измаил официальное предложение о сдаче:

"Приступая к осаде и штурму Измаила российскими войсками в знатном числе состоящими, но соблюдая долг человечества, дабы отвратить кровопролитие и жестокость, при том бываемую, даю знать чрез сие Вашему Превосходительству и почтенным Султанам и требую отдачи города без сопротивления.

Тут будут показаны все возможные способы к выгодам вашим и всех жителей, о чем и ожидаю, от сего чрез 24 часа, решительного от вас уведомления... в противном же случае поздно будет пособить человечеству, когда не могут быть пощажены не только никто, но и самыя женщины и невинные младенцы от раздражённого воинства, и за то никто, как вы и все чиновники пред Богом ответ дать должны".

Полководец присовокупил и свою собствен╛ную записку: "Сераскиру, старшинам и всему обществу. Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышле╛ние - воля; первый мой выстрел - уже неволя; штурм - смерть. Что оставляю вам на рассмотрение".

Айдос-Мехмет-паша ответил уклончивой просьбой установить на десять дней перемирие; один из его помощников витие╛вато заявил парламентёру:

- Скорее Дунай потечёт кверху, и небо упадёт на землю, чем сдастся Измаил!

Девятого декабря Суворов собрал в своём шатре военный совет, на котором присутствовали генералы и бригадиры армии.

- Господа! - открыл он совет, - политические обстоятельства я постигаю, как полевой офицер. Пруссаки вооружились против нас. Днглия всех мутит, Франция помогает оттоманам. Мы с турками одни - лицом к лицу. России нужен мир. Измаил наш - мир и слава. Нет - вечный срам! Осада или штурм? Отдаю на ваше рассуждение.

После затянувшегося молчания встал и заговорил Матвей Платов, донской казак, бригадир русской армии. Зная, что Суворов не терпит длинных речей, он чётко и ясно произнёс только одно слово:

- Штурмовать!

Это резкое и решительное "штурмовать!" разрядило обстановку. Генералы задвигались, заволновались и все, как один, подтвердили предложение Платова: "Штурмовать!" Тут же было оформлено решение военного совета, которое первыми подписали донские бригадиры Матвей Платов и Василий Орлов. Штурм крепости назначался на 11 декабря. По плану, утверждённому Суворовым, армия делилась на девять штурмовых колонн. Донские казачьи полки во главе с Платовым и Орловым были сосредоточены в четвертой и пятой.

Всего восемь дней прошло с момента появления Суворова в русском лагере, но за эти дни войска преобразились. С таким войском теперь можно было атаковать любую крепость.

15. Накануне штурма

Весь день 10 декабря происходила усиленная бомбардировка крепости; с русской стороны действовало почти шесть орудий, в основном, Дунайской флотилии. Со стороны реки почти все турецкие батареи были подавлены, а укрепления сильно повреждены. Правда и флотилия понесла серьёзную потерю: погибло самое крупное судно - бомбардирский корабль "Константин". В его пороховой погреб попала турецкая бомба, и он взлетел на воздух. Из экипажа никто не выжил. Турки энергично отвечали; в числе их орудий была одна тяжёлая гаубица, каждый снаряд которой весил пятнадцать фунтов. К вечеру канонада затихла.

Премьер-майор Андрей Барятинский, понимая всю ответственность, возложенной на него задачи, был предельно собран. За эти дни полк пополнился осадной артиллерией, появились запасы сна╛рядов и для полевой артиллерии. Не раз проверены все орудия в батареях и боеприпасы в батальонах, отточены действия предстоящего штурма, очерёдность залпов, проведены беседы с рядовыми артиллеристами и подчинёнными офицерами.

И эти действия уже положительно сказались на уже прошедшей артиллерийской подготовке к штурму.

Измаил не первая крепость Андрея, однако, завтра ему предстоят совсем другие, непривычные, действия, чем обыкновенно. Александр Васильевич Суворов приказал всем офицерам вместе с рядовыми участвовать в штурме Измаила. Так же, как и они, преодолевать валы и рвы, взбираться по лестницам на бастионы, действуя штыками и пиками, уничтожать неприятеля.

Вместе с ним будет сражаться, как всегда, его учитель Пётр Осипович Сухой. Сколько раз они бились рядом! Очень пригодились Андрею навыки сабельного боя, выработанные под его руководством. Тогда, на Рымнике, они по колено в кровавой воде, спина к спине, стояли против озверевших врагов, и ни одному не дали уйти на судно. Вахмистр Сухой всегда дрался как последний раз, давая во всём пример своему ученику. Его наставления и подсказки были весьма полезны молодому офицеру. Вот и сегодня, последние часы перед штурмом, они сидели в палатке и оговаривали возможные действия.

В ночь перед штурмом вообще никто не спал. Кто, молча, перебирал свою жизнь, кто молился Богу, кто точил штык или беседовал со станичниками.

Закурганцы, как и другие, в эту ночь с волнением ожидали сигнала к штурму. Они не собирались умирать, но, на всякий случай надели чистое бельё и обменивались наказами, чтобы оставшиеся в живых могли передать их родным.

Очень переживал Фрол, оставивший беременной жену. Думал он и о закопанных ценностях и жалел, что не рассказал о них Катерине. Только Степану мог открыть своё тайное место.

- Стёпа, ты только не перепутай, по дорожке к каменной бабе, у подножья кургана, три шага вправо, - шептал он, - запомни как молитву. Повтори!

И Степан, в который раз повторял.

- И ты, не оставь моих, Дарьюшку и сына. При первой возможности, устрой ей встречу с родными. Она спит и видит их каждую ночь. Помогай и моим старикам по мере сил, - в свою очередь наказывал он Фролу.

- Не робей, воробей! Это так, просто разговоры. Мы обязательно вернёмся в станицу. Главное, с турками разделаться.

- Да! Чтобы не мешали нам растить хлеб!

- Степан, а мы ведь сильно переменились. Вот, ты раньше хотел бы оказаться в рекрутах?

- Что ты, Фролка?! Конечно, нет. Это самое страшное для крестьянина. У меня тестю, которого я никогда не видел, забрили лоб, он и сгинул.

- Вот! А теперь мы с тобой пошли на войну охотниками и с радостью служим Отечеству. А знаешь, знаешь, почему так?

- Ну?

- Мы стали казаками, и, как говорит Сидор, слава Богу, что мы казаки! - перекрестившись, гордо провозгласил Фрол.

Степан подумал, что прав Фрол, с ним впрямь произошла большая перемена. Теперь он думал, действовал не так, как крепостной Степашка, а как настоящий казак Степан Данилович Безруков, защитник Веры и Отечества. Вот так, с "-вичем" записали его в казачий полк!