Дмитрий Мачальский - Рыжик (СИ)

Выручила её дверь - она "рыпнула", оповещая о входящих.

- Что за шум, а драки нету? - уже традиционно заглянул Олежка, тормознувшись на проходе, но получил сзади пенделя и ввалился внутрь быстрее, чем хотел.

- О! Люськин за гитару взялась, - вошла следом Юлька и сразу нацелилась на кровать. - Что поём? - брыкнулась она туда, подтянула подушку под спину и заложила руки за голову. - Давай, мы слушаем!

- Шо - давай? - обиделась Люда. - Я никому ничего... - Но Олежка её перебил:

- О, точно! Про корову давай!

- Про любовь!! - возмутилась до глубины души Юлька. - Какую ещё корову?!

- Да нафиг любовь! - отмахнулся её любимый. - Рыжая про корову что-то начинала...

- Да сдалась тебе эта корова?!! - взвилась Юлька. - Про любовь!..

- Коро-ову!..

- Любо-овь!..

- Коро... Рыжая, а чё ты ржёшь? - вдруг обратил Олежка внимание, что Люда трясётся и стонет, обхватив обеими руками гитару.

- Вы продолжайте, продолжайте... - махнула она рукой. - Там дальше должно быть "Да чтоб ты провалился!".

- В смысле?.. - удивилась подруга.

- Сказка такая, что не помнишь?.. Но учти, - Люда резко перестала хихикать и серьёзно на неё посмотрела. - Насчёт провалиться, это я могу организовать.

И поняла, что с шуткой слегка переборщила. Потому что Юлькины глаза стали быстро увеличиваться в размере.

- Ладно-ладно, ребята, я уже вспомнила! - заторопилась Люда. - Будет вам и про любовь, и про корову... Короче - "Коровья лирическая"! Мотив ворованный, слова перевранные, - объявила она и тихим лирическим перебором заставила всю компанию замереть в ожидании.

"Позови меня тихо по имени,

И погладь меня нежно по вымени.

Не смотри, что скотина рогатая,

Но зато молоком я богатая.

Снова светятся стекла оконные,

Снова тащишь ты ведра бездо-о-онные.

Накорми меня свежею травкою,

А не силосом с биодобавкою.

Вспомни про меня-а-а-а,

На закате дня-а-а-А-А.

Позови меня,

Накорми меня,

Подои меня..."

Коллектив тихо переваривал скотоводческую лирику. Люда украдкой огляделась, перехватила восхищённый Лёшкин взгляд и смущённо уткнулась в гитару.

- А дальше? - очнулась, наконец, Юлька.

- А дальше всё точно по оригиналу, даже перевирать неинтересно, - призналась Люда, но узрев "безутешное горе" на лице подруги, поспешила продолжить концерт: - Ладно-ладно, теперь точно про любовь - известная "Снова замерло всё до рассвета..." в неизвестной трактовке. Музыка киношная, слова народные. - Она тронула струны, и гитара отозвалась спокойным, как течение реки, величавым перебором.

"Снова замерло все до рассвета,

Мышь не пикнет, не скрипнет паркет.

Только слышно - на улице где-то

Неопознанный бродит штиблет.

Только слы-ы-ышно - как улицей... где-то

Неопознанный бродит штиблет.

То галопом стучит по бульвару,

То в кустах затихают шаги,

Словно ищет в ночи свою пару,

Да не помнит, с которой ноги.

Словно и-и-ищет опять... свою пару,

Да не помнит, с которой ноги.

Что влечет его в дебри и дали

В одиночестве темном таком?

Может он по натуре сандалик,

Хоть всегда притворялся шнурком?

Может о-о-он по натуре... сандалик,

А всю жизнь притворялся шнурком...

Может, целую жизнь без упрека

Он галошей служил не за грош.

Что ж ты бродишь теперь одиноко?

Что ж ты тапочкам спать не даешь?

Что ж ты бро-о-одишь всю ночь... одиноко?

Бедным тапочкам спать не даешь..."

[прим. - слова В.Г. Мачальского]

Люда чувственно провыла заключительные строки и подняла взгляд от гитары - зрительный зал скосила романтика! Она увлажнила Юлькины очи, устремленные в "туманное далёко", она заставила нахмуриться Лёшкины брови, словно в попытке вспомнить нечто важное и давно забытое, она добралась до Олежкиного лица и, не найдя иных способов воздействия, просто скривила его приступом возвышенной хандры. Это последнее Люду особенно испугало и заставило поспешить с продолжением.

- А теперь, в стиле "хэви-мэтл" (по заказам некоторых несознательных слушателей) исполняется блатной романс, он же - баллада, он же - танго "Легенда ВОХРа". Музыка "пиратская", слова по-прежнему народные, - быстро проговорила она и резко ударила по струнам.

"Там где любовь...

Там где любовь!..

Там где любовь!!..

ТАМ ВСЕГДА ПРОЛИВАЕТСЯ КРОВЬ!

Там, где за колючкой бегают овчарки,

и где над бараками закаты словно кровь

жил начлаг угрюмый, вобщем без припарки,

жил начлаг, не верящий в любовь.

Но когда однажды по узкоколейке

после страшной пьянки возвращался он домой,

стройная воровка в серой телогрейке

помахала с прииска рукой.

Там где любовь...

Там где любовь!..

Там где любовь!!..

ТАМ ВСЕГДА ПРОЛИВАЕТСЯ КРОВЬ!

Словно статуэтка девушка стояла,

и начлаг в барак ее направиться решил.

И в нее влюбился, и ее назвал он:

"Звездочка с погон моей души".

Но однажды ночью, обходя с конвоем,

стройную воровку с лейтенантом увидал.

И одною пулей он убил обоих,

а потом конвой перестрелял.

Там где любовь...

Там где любовь!..

Там где любовь!!..

ТАМ ВСЕГДА ПРОЛИВАЕТСЯ КРОВЬ!

А когда наутро обложили часто,

и когда кричали: "Слышь, сдавайся, не греши!"

выстрелил в себя он, чтоб навек угасла

звездочка с погон его души!

Па-па-бам па-ба-па!"

Закончили посиделки в начале двенадцатого. Да и то из-за соседок, которые как зашли на минутку, так и зависли на два часа, а тут вдруг всполошились, что пора парней вытурять. Но Лёшка заверил, что Олежку выведет, а сам он, наконец, получил здесь комнату и идти ему только на другой этаж. Юлька попыталась по этому поводу сострить, но увидела выражение лица подруги и передумала. Впрочем, выражение лица ни полкопейки не отражало действительного настроения - внутри Люда была счастлива. Тихо, даже неосознанно. Как дома, как со своими... Как давно уже себя не чувствовала. И была ли этому виной только приятная компания и гитара, или может кое-кто ещё, признаваться не хотелось. А хотелось сочувствия. Не того - с многозначительными переглядками, подмигиваниями и дурными вопросами, типа - "ну, и как ОН тебе?", а действительно сочувствия, когда не надо никаких слов - достаточно прижаться и помолчать в унисон. Но вот что интересно, бессменная до недавнего времени Юлька для этого уже не годилась, а годился, оказывается, совсем другой человек! Не человек, правда - вообще неизвестно что! - но Миклуха так чутко по-взрослому восприняла Людыны переживания, что та, проворочавшись в постели часа два, сама себе улыбаясь или краснея от всплывающих в памяти сцен, всё время словно плюшевого мишку обнимала. Словно это мягкое и родное существо в душе было её вторым "я". Словно, это не только она сама, но и Миклуха нуждалась в сопереживании. Они так и заснули - "обнявшись", потому что этой ночью очень-очень нужны были друг другу. И слово "влюбилась" Люда так и не произнесла, хотя говорить тут или думать - было уже всё едино... А слово "война" - просто не пустила на порог.