Владимир Кабаков - Симфония дикой природы (СИ)

Охотник потёр замерзающие уши и возвратился в зимовье...

Уже засыпая, он подумал: "Так жить можно. И впереди ещё много - много непрожитых годов, интересных охот и вообще удач и счастья!"

...Бурый выжил после тяжёлых ранений, но похудел, отощал и бродил по тайге в поисках пищи. Кедровые орехи в тот год не уродились и потому, Бурый не брезговал падалью.

Как - то раз, набредя на останки лосихи, погибшей в петле, он обглодал все косточки и объел голову: разломав череп, полакомился мозгом и сгрыз даже мягкие части рёбер...

... Но в берлогу, медведь, таким отощавшим, не мог и не хотел ложиться, потому, что без жира под кожей, который медленно питал его всю зиму, он не мог бы пережить сильных, долгих морозов в середине зимы. Вот и бродил хищник, по замёрзшей тайге, в надежде найти себе достаточно еды, чтобы растолстеть, и тогда уже, залечь в берлогу...

Раны его почти заросли, но несколько пробоин на груди ещё чесались и Бурый, пытаясь унять зуд, расчёсывал их до крови когтистыми лапами, снова и снова....

Медведь даже выкопал себе берлогу, ещё по теплу, но, не очистив себе желудок не мог ложиться в зимнюю спячку, а чиститься не мог потому, что постоянно боролся с голодом. От голода и боли в ранах, Бурый был всегда в плохом настроении, и иногда, ревел пронзительно и свирепо, оповещая окружающую тайгу о том, как ему плохо.

Так переходя с места на место, в поисках пищи, он постепенно приближался к той таёжной местности, в которой Охотник начал промышлять соболя...

... Осенний лес, словно съежился от наступивших морозов.

Серые тучи громоздились на горизонте непроходимыми завалами и голые, озябшие осины, выделялись светло - зелёным, на фоне темнеющего в излучине реки, ельника...

Вскоре толстые, похожие на рваные подушки, облака, подгоняемые ветром, закрыли всё небо, и пошёл первый большой снег, упавший уже на замёрзшую землю.

Снежная метель, начавшись под вечер, со скрипом раскачивала криво-ствольные сосны на мысах горных холмов, укутывала не продуваемые ельники в снежные одеяния.

Здесь, в чаще и спасался от пронзительного, режущего морозом свирепого ветра, одинокий медведь...

Голод и холод заставляли его постоянно двигаться в поисках тепла и пищи. Догнать оленей или лосей он не мог, но и подкрасться к ним тоже было сложно. Заледеневшая высокая трава шумела, шуршала под тяжёлыми лапами, а затаиваться на тропах и ждать, у Бурого уже не хватало терпения. Несколько раз он видел мелькающего по лесу чёрного молодого лося, но тот услышав или даже увидев большого зверя, которому трудно было спрятаться в прозрачности белого окружающего пространства, прыжками срывался с места и убегал на много километров, от места неожиданной встречи...

От голода и постоянных недосыпов по утрам, когда бывало особенно холодно, Бурый сильно отощал и озлился.

Однажды, на берегу большой парящей морозным туманом наледи, медведь натолкнулся на остатки лося, убитого стаей волков. Полу съеденная туша зверя, почти полностью вмёрзло в наступающую, "натекающую" на берега наледь и потому, Бурому, пришлось выгрызать кусочки мяса, шкуры и костей, изо льда. Здесь, он задержался на несколько дней и однажды, даже вступил в драку с волчьей стаей проходившей, как обычно по своему охотничьему маршруту раз в пять - шесть дней.

Но медведь в таком состоянии был похож на лесного демона, и волки благоразумно отступили, не ввязываясь в большую драку.

И потом, они были сыты, после того, как поймали на переходе молодую оленуху, отставшую от стада.

Погоня была молниеносной, а схватка короткой. Этого мяса, стае хватило на два раза.

... В тот раз, волки, выстроившись цепью, спускались с водораздельного гребня, когда обезумевшая от страха оленуха, увидев мельканье серых тел сквозь кусты, с треском ломая молодой ольшаник, вырвалась на просторы залитого крепким скользким льдом болота, но поскользнулась, пытаясь круто свернуть от набегающей на неё сбоку, волчицы. И тут подоспевший молодой волк - переярок вцепился клыками ей в шею, а подскочившие взрослые волки в несколько секунд задушили, убили её...

... При встрече с медведем у остатков лося, желудки волков ещё были полны непереваренного мяса и потому, они даже и не пытались атаковать Бурого, а трусливо убегали, поджав хвосты. Будь они голодны, ещё неясно было бы, кто выйдет из схватки, за лосиные остатки, победителем...

Когда надо, стая действовала бесстрашно и слаженно...

... Прожив несколько дней около чужой добычи, Бурый вскоре съел всё, включая кожу от большого желудка, и даже обгрыз копыта. И вновь, надо было искать новую пищу, а зимняя тайга не была гостеприимна к не залёгшему вовремя в берлогу, медведю...

Начались его последние, мучительные шатания по тайге, в поисках еды...

А холода становились всё сильнее, а дни, когда, хотя бы немного светило солнце, становились всё короче. Ночи, казалось, длились бесконечно...

Тишина, стояла в лесу гробовая. Изредка, это ледяное безмолвие прерывалось треском разрывающейся от мороза коры промёрзших до основания древесных стволов и диким волчьим воем, с ближнего хребта...

Жизнь одинокого зверя становилась невыносимой...

...Соболюшки приготовились к морозам, отрастили легко-пушистый, тёплый, блестяще - коричневый мех и по утрам, на солнцевосходе, полные сил и энергии, покидали тёплые норы - дупла в толстых кедровых корневищах упавших в ветровал, перезрелых, полусгнивших стволов...

Они неутомимо скакали по тайге своей характерной побежкой, ставя задние лапы в промятые передними лапами, лунки.

Когда была возможность, то вскакивали на поваленные деревья и пробегали по ним какую-то часть своего пути. Ловкие, быстрые зверьки ловили мышей, раскапывая их подснежные туннели, гонялись за белками и если повезёт, то догоняли и убивали, прокусывая острыми зубками - шильцами, беличье горлышко...

Наевшись, соболюшки возвращались в дупло, где в тепле и безветрии дремали готовясь к следующим охотам...

...Охотник проснулся, как всегда задолго до рассвета. Выйдя из зимовья в темноту, он увидел своих собак вылезших навстречу хозяина из своих конур и потягиваясь, виляющих хвостами. Их мех заиндевел на боках, но чувствовали они себя, несмотря на мороз, здоровыми и сильными...

Вернувшись в зимовье, человек затопил печь, поставил греться на плиту, вчерашнюю кашу и стал собираться в тайгу.

Положил в рюкзак сухари и кулёк пельменей, чайную заварку и несколько кусочков сахара. Потом подсев к столу позавтракал кашей, запивая сладким чаем. Остатки он вынес собакам и разложил в разные чашки. Собаки почти не жуя проглотили кашу и облизываясь, подошли к хозяину, поднимая головы, и словно заглядывая ему в глаза...

Над тайгой поднимался обычный морозно - серый рассвет.