Кротков Антон - Аннотация

После жирной, обильной, щедро приправленной специями трапезы гости набросились на чай, и сразу выпили несколько чашек, чтобы унять жажду. После каждой пиалы, которую опустошал кто‑то из гостей, купец делал едва заметный знак слуге с чайником, и ласково повторял:

– Напои и накорми вначале гостя, а потом расспрашивай.

Комиссар уже кряхтел от напряжения, но пил пятую чашку. Он несколько раз порывался начать какой‑то разговор, но купец мягко – доброй улыбкой и дружеским жестом предлагал ему вначале как следует насладиться чудесным напитком. Теперь уже превосходство чувствовалось в глубине хитрых глаз азиата, который в душе насмехался над молодым русским. «Негоже мужчине быть нетерпеливым и болтливым, как старая баба» – так обычно говорят на Востоке.

Лукову из вежливости тоже приходилось раз за разом подставлять под чайник пустую чашку. Только генерал всё ещё тянул первую пиалу – медленно, маленькими глотками, стараясь продлить удовольствие, и потому единственный из их троицы выглядел умиротворённым.

Между тем хозяин начал рассказывать о себе. Сам он армянин, но дом его сейчас в Персии. Еще в детстве он потерял родителей – они умерли от холеры, – и мальчик долгие годы добывал себе сухую лепешку и пиалу зеленого чая случайной работой на задворках базара, пока дальний родственник не устроил его в услужении ереванскому ювелиру, от которого мальчик сильно натерпелся. Особенно издевалась над мальчишкой сварливая жена хозяина. Но зато за несколько лет каторжного труда и ежедневных избиений у золотых дел мастера сметливый и выносливый деревенский пастушонок сумел тайком скопить небольшую сумму – достаточную для открытия по соседству с мастерской хозяина своей собственной мелочной торговлишки.

Начинал он с продажи всякой ерундовины, но постепенно год за годом значительно расширил дело, и в канун русской революции уже ворочал миллионами. Объездил с товарами всю Центральную, Малую и Среднюю Азии. Бывал в Германии, Франции, Бельгии, Голландии, Италии. Добирался по коммерческим делам аж до Каира и Японии. Говорил на фарси, как чистокровный афганец, по‑тюркски – как тюрк. Владел несколькими европейскими языками.

В этих местах он торгует уже более двадцати лет. Когда‑то у него были лавки в Бухаре, Хиве, Ташкенте, во многих крупных городах Китая, Индии, Афганистана. С торговыми кораблями он ежегодно поднимался вверх по Волге, чтобы принять участие в Нижегородской ярмарке. В Бухаре визирь султана спрашивал его при встрече после долгого отсутствия: «Салам алейкум, Вардан‑хан. Что привёз на этот раз – хрусталь, патефонные пластинки или американские винчестеры?». И купец тайком указывал своему привелигерованному клиенту на свою спутницу – француженку или шведку. Визирь был очень сластолюбив и специально заказывал купцу женщин европейского типа для своего гарема…

В самом шикарном отеле Парижа для мсье Аджемяна всегда держали дорогие апартаменты…

Но грянувшая в России революция и самым роковым образом совпавшее с ней банкротство крупного французского банка, в котором армянин держал большую часть своих капиталов, едва не оставила успешного коммерсанта в чём мать родила. Его спасла удивительная сметливость и умение в любых обстоятельствах находить полезных людей и щедрой мздой склонять их к сотрудничеству.

Сидя в своих просторных голубых шароварах, прикрытых слегка пледом, неспешно попивая чай из пиалы, купец рассказывал удивительные вещи: оказывается, даже в разгар междоусобной русской войны ему удавалось вести свою торговлю. В Астрахани у него оставались лабазы с кое‑каким товаром. И в отличие от имущества других коммерсантов большевики не реквизировали его и даже позволяли вывозить небольшими партиями. В обмен за такое послабление к нему купец должен был доставлять в осаждённый город медикаменты, оружие и прочие, остро необходимые в военное время предметы. С противоположной стороной конфликта купец тоже сумел договориться. Ему удалось щедро оплатить услуги белого полковника, который пропускал его с караваном через позиции своего полка в Астрахань и обратно…

Время от времени прерываясь, чтобы отхлебнуть из чашки, купец жмурился от удовольствия и хитро поглядывал на гостей своими чуть раскосыми татарскими глазами. Он явно уже смекнул, чем их можно заинтересовать. Оттого и был так откровенен, – надо же было прорекламировать потенциальным заказчикам свои возможности.

– Я большой приверженец нынешнего афганского короля, и с разрешения Его Светлости торгую с приграничными пуштунскими племенами и даже с воюющими с ними с англичанами. Что поделаешь, всем в этом мире нужно оружие в обмен на золото. Все хотят кушать и всем надо кормить свои семьи.

Не раз по его словам торговец оказывался между враждующими сторонами, как между молотом и наковальней. Он видел, как свирепые горцы пытают раненых и уродуют убитых. Воины воинственных племён никогда не оставляли в живых англичан, попавших в их руки – раненых или нет. Полевые госпитали и конвои с больными служили для них особо желанными целями. В ответ британские каратели уничтожали особые резервуары, которые являлись для местного населения единственными источниками воды летом; расстреливали из пушек пуштунские селения. Цивилизованные европейцы без малейших угрызений совести применяли против туземцев отравляющие газы и новые пули «дум‑дум», которые даже при лёгком соприкосновении с телом человека, резко меняли траекторию и превращали все его внутренности в кровавый фарш. Много раз купец сам чудом избегал гибели.

– Если бы не крайняя нужда, да разве стал бы я в своём почтенном возрасте рисковать головой на этих опасных дорогах! Только страх перед кредиторами, которые грозятся побить меня камнями, и искреннее желание расплатиться с долгами заставляют меня снова пускаться в путь.

Но похоже купец всё‑таки зря прибеднялся – дела его были не так уж плохи. Тем более, что конкурентов у него в этих местах не осталось, и он фактически монополизировал местную торговлю, вывозя соль, пушнину, рубины, специи и много другое, чем ещё были богаты эти земли. Расплачивался же за ценные на мировом рынке товары не звонкой золотой монетой, а спичками, дешёвой мануфактурой, мылом и патронами.

И везде у купца имелись влиятельные покровители. Каждому платёжеспособному клиенту, – будь это высокопоставленный большевистский чиновник, принц крови или простой солдат со скромным жалованьем – делец мог предложить необходимый ему товар. Он был своим человеком и в красном Ташкенте и у короля пограничной с Афганистаном индийской провинции. Он даже возил с собой, как охранную грамоту, фотографию, где был снят вместе с правителем индийского халифата, и с гордостью показал её гостям. Чья‑то рука красивым почерком вывела по‑английски на карточке: «Любезному другу! Всегда рады вас видеть возле нашей особы».