Гейдар Джемаль - Давид против Голиафа

Эта поляризация есть эсхатологический взрыв единства человеческого рода, ибо в мировой гражданской войне вопрос будет поставлен неизмеримо более жестко, чем в эпоху классовой борьбы, диктатуры пролетариата или даже расистских концепций арийского сверхчеловека – все эти предыдущие противостояния исходили из либеральной идеи конкуренции внутри Homo Sapiens.

Завтра вопрос будет поставлен так: те, кто выигрывают, и будут собственно людьми грядущей реальности; те, кто проигрывают, выпадают из сферы глобального смысла, а стало быть, больше людьми не будут. Сознание завтрашнего дня, обладание им – такова ставка мировой гражданской войны, первое залпы которой уже прозвучали.

Кризис общества определяется тем, что подавляющее большинство его членов стремится к благополучию, в то время как подлинная цель общества заключается совсем в другом

Люди привыкли к тому, что общество является мерилом всего – жизненного смысла, благополучия, успеха… Никто никогда не мыслит себя вне общества; точнее, те, кто на это посягают, рассматриваются как изгои.

Уже Аристотель утверждал: «Человек – это общественное животное». Через две с лишним тысячи лет Ленин добавил: «Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества». Двух этих примеров достаточно, чтобы показать, что никто и никогда не брал сам принцип общества под сомнение!

Так уж ли никто? Христос брал! Ибо союз его учеников есть не что иное, как прямая альтернатива обществу, существовавшему в тот момент – братство взыскующих смысл.

Именно с непониманием природы общества – непониманием, которое закладывается в каждого из нас с рождения, – связаны иллюзии самых разных людей, от консерваторов до революционеров, о том, что общество может быть «хорошим» или «плохим», что общество можно «исправить», что «плохое» общество ответственно за появление «плохих» людей и т. д.

Для людей общество де-факто стало богом или его эффективным заменителем, на которого они молятся, от которого ждут решения всех вопросов бытия. Но как жестокий идол, равнодушный к крови, которая проливается по его подножию, общество игнорирует чаяния тех, кто его «составляет»; оно существует для иных целей.

В отличие от животного, человек, вброшенный в природную реальность, не проживет и дня или будет влачить самое жалкое существование, которому не позавидует и окрестное звери. Вокруг него свирепствует ледяной хаос, движение от раскаленной плазмы в начале творения к абсолютному нулю в его конце. Животные выживают за счет встроенности в экологическую нишу. У человека таковой нет. Он стоит посреди продуваемой ветрами земли, на юру.

Общество есть отчужденный от человеческой души механизм, который перекачивает соки жизненной энергии каждого из нас, превращая их в плату за жизнь, плату беспощадному бытию.

Человеческое время есть в фундаментальном смысле плата за Бытие. Общество обречено взимать с коллективного человека эту плату во все возрастающем количестве, стало быть, обречено любыми способами повышать стоимость единицы индивидуального времени. Поэтому в течение всей истории общество заставляет людей во все большей степени жертвовать ему своей человеческой породой, мобилизовываться во имя призрака защищенности и комфорта.

Сегодняшний кризис – лишь эпизод во всеохватном кризисе, порожденном неснимаемым противоречием между личными целями человека и совершенно безразличной к этим целям сущностью общественного механизма.

Кризис власти в том, что она реализует себя через насилие, провокацию и ложь, не подкрепленную никакой фундаментальной мотивацией, выходящей за рамки материальных интересов самой власти.

Власть для людей всегда была сочетанием тайны, опасности и отцовского покровительства. В разное время преобладал тот или иной из этих трех компонентов.

Приход тирана акцентировал исходящую сверху угрозу; мощь и великолепие империи будило в людях чувство непостижимости, присущее основам власти. И вместе с тем, сквозь все эти моменты проходила надежда на то, что власть блага и милосердна и не желает зла «малым сим».

В древние эпохи божественное и властное вообще не различались. Проблемы стали возникать, когда для противостояния внешней среде, для компенсации существования голой души в открытом космосе общество стало требовать с каждого отдельного человека все больше и больше.

На определенном этапе у многих, выгнанных с насиженных мест в бесчеловечные города, стал возникать вопрос: «Насколько силу, которая принуждает их отказываться от своей привычной человеческой природы, можно воспринимать как добрый родительский авторитет?»

Люди стали бросать вызов тому, что сегодня именуется «административным ресурсом» – поднимать бунты, которые топились в крови.

Власть ответила на социальную нестабильность снизу размежеванием «божественного» и «мирского»: она освободила себе руки для потенциально безграничной агрессии против социального низа.

Тысячелетиями люди путали две принципиально разных вещи: отношения между рабом и господином с одной стороны, отношения между властью и управляемыми – с другой.

Раб и господин – оба принадлежат к человеческому пространству.

Власть – это нечеловеческий фактор. Она есть орган общества, гарантирующий, что жизненные соки людей будут отчуждаться в качестве платы за бытие во все возрастающем масштабе.

В некотором смысле власть – это раскрытие подлинной природы общества, его античеловеческой механистической сущности. Тайна власти существует в той мере и до тех пор, пока природа общества не осознается людьми, пока у них есть наивная иллюзия, что общество – это они сами.

Кризис власти заключается в том, что с определенного уровня мобилизации общества она не может выступать перед управляемыми в своей истинной природе.

На каком-то этапе власти приходится создавать видимость самоуправления, которое превращается в атрибут мобилизационных политтехнологий.

Иными словами, власть вынуждена идти на создание у людей заведомо ложного представления о механизмах своего функционирования, то есть, идти на заведомую фальсификацию массового сознания.

Последняя фаза кризиса наступает тогда, когда уже не люди «внизу», а сами носители власти вверху возвращаются к старому заблуждению относительно межчеловеческих отношений рабов и господ: они всерьез начинают принимать себя за господ, оставаясь на самом деле всего лишь исполнителями в работе античеловеческого механизма общества.

Кризис цивилизации в том, что внутри нее с определенного момента растет количество внутренних «варваров» – тех, кто не принимает устоев этой цивилизации и ищет союзников вне нее.