Лисевич - Из книг мудрецов (проза древнего китая)

***

Знаменитый лекарь Бянь Цюэ как-то раз посетил циньского царя У-вана. Тот поведал ему о своей болезни — и Бянь Цюэ тут же вызвался ее излечить.

— Ваша болезнь, государь,— сказал кто-то из приближенных,— засела где-то перед ушами и ниже глаз. Если взяться ее лечить, то еще неизвестно, наступит ли улучшение — зато можно лишиться и зрения, и слуха.

Государь передал эти слова Бянь Цюэ. А тот в гневе швырнул свои иглы наземь и сказал так:

— Вы, государь, обсуждали этот вопрос с человеком сведущим — и позволили испортить все дело невежде! Если будете подобным же образом вести и дела государственные, то можете вот так же, одним махом, загубить и собственное царство!

***

Цзэн-цзы жил некогда в Ми. И вот некий его тезка и однофамилец, что проживал там же, убил человека. И кто-то сказал матери Цзэн-цзы:

— Цзэн Шэнь убил человека!

— Мой сын не мог убить,— сказала мать Цзэн-цзы — и продолжала спокойно ткать. А тут еще пришел кто-то и сказал:

— Цзэн Шэнь убил человека!

Мать Цзэн-цзы продолжала ткать как ни в чем не бывало. Но вот еще кто-то пришел и сказал:

— Цзэн Шэнь убил человека!

И тут уже мать Цзэн-цзы перепугалась не на шутку. Бросила наземь свой челнок, перелезла через забор — и убежала.

А ведь Цзэн-цзы был человеком высоких достоинств, и мать верила ему во всем. Но стоило троим посеять в душе ее сомнение— и разуверилась даже родная мать!

***

ИЗ ГЛАВЫ «ЗАМЫСЛЫ ЦИ»

ЧАСТЬ 1

Циский царевич Цзинго-цзюнь задумал построить крепость на своих землях в Се. Многие из тех, кто к нему приходил, его от этого отговаривали. И Цзинго-цзюнь сказал привратнику:

— Ни о ком мне больше не докладывай!

И все же один цисец стал проситься к царевичу:

— Прошу разрешения сказать ему только три слова,— сказал он.— Если еще хоть слово добавлю — можете сварить меня живьем!

Царевич его принял. А гость торопливо к нему подошел и сказал:

— Рыба в море!

Повернулся и бросился бежать.

— Прошу тебя остаться! — сказал ему царевич.

— Ничтожный ваш слуга не смеет шутить собственной жизнью! — ответил гость.

— Не бойся и продолжай говорить,— сказал царевич.

— Вы не слыхали о большой рыбине? — спросил гость.— Ее не могли изловить сетями, не могли удержать на крючке. Но стоило ей опрометчиво выбраться на берег — и ею вволю полакомились муравьи и медведки. Царство Ци для вас — та же вода, вы всегда находитесь под его защитой. Зачем же вам строить крепость в Се? Ведь если покинете Ци, то пусть ваша крепость подымется хоть до небес — проку от нее не будет!

— Ты прав! — сказал царевич. И отказался от своей затеи.

***

Цзоу Цзи ростом был в восемь чи с лишком и к тому же весьма пригож. Как-то утром, надев платье и шапку и поглядевшись на себя в зеркало, он спросил у жены:

— Кто красивей — я или Сюй-гун из Северного предместья?

— Ты очень красив,— сказала жена.— Разве может Сюй-гун с тобой сравниться!

А этот Сюй-гун из Северного предместья был известный на все царство Ци красавец. И потому Цзоу Цзи не поверил жене и решил спросить у наложницы:

— Кто из нас красивей — я или Сюй-гун?

— Разве может Сюй-гун сравниться с вами! — сказала наложница.

В тот же день пришел к нему гость, и они, усевшись, принялись беседовать. И Цзоу Цзи спросил у гостя:

— Кто же из нас красивей — я или Сюй-гун?

— Сюй-гуну далеко до вас! — ответил гость.

А на другой день и сам Сюй-гун явился к нему в гости. И Цзоу Цзи, внимательно к нему приглядевшись, сам понял, что уступает ему в красоте. А поглядевшись после того еще и в зеркало, убедился, что уступает значительно. И вечером, ложась спать, подумал:

— Жена считает меня красавцем — оттого что любит. Наложница — оттого что боится. А гость — оттого что во мне нуждается.

И вот, явившись ко двору, Цзоу Цзи сказал царю Вэй-вану:

— Достоверно знаю, что в красоте уступаю Сюй-гуну. Но жена моя любит меня, наложница — боится, а гость — во мне нуждается, и оттого все трое уверяют, будто я красивей Сюй-гуна. Царство Ци простирается на тысячу ли вдоль и на тысячу ли поперек, имеет сто двадцать городов. И все ваши наложницы и приближенные вас любят, все ваши слуги вас боятся, и все, кто проживает в пределах четырех границ вашего царства, в вас нуждаются. Отсюда видно, как сильно они вас обманывают.

— Ты прав,— сказал царь. И тут же издал указ:

«Те из придворных, чиновников и простого народа, кто сможет мне прямо в лицо указать на мои недостатки, получат высшую награду. Те, кто пришлет мне обличительные письма, получат среднюю награду. А те, кто сможет осудить меня публично, но так, чтоб это до меня дошло, получат низшую награду».

И едва он издал свой указ, как все его подданные так и ринулись выступать с обличениями — и дворец уподобился шумному рынку. Но уже через несколько месяцев обличения стали поступать заметно реже. А через год иной и рад бы высказаться — да только уж не к чему было придраться! А правители царств Янь и Чжао, Хань и Вэй, узнав об этом, все как один явились к цискому двору. Вот так-то циский царь, что называется, «одержал победу, не выходя из дворца»!

***

ИЗ ГЛАВЫ «ЗАМЫСЛЫ ЦИ»

ЧАСТЬ 2

Некий чусец, совершив жертвоприношение, пожаловал своим нахлебникам кувшин вина. А те, посовещавшись, сказали:

— На несколько человек все равно не хватит, а одному — хватит с избытком. Пусть каждый нарисует по змее — кто первый закончит, тому и достанется.

И вот один человек разделался со своей змеей раньше всех и уже собрался выпить — взял в левую руку кувшин, а правой продолжая рисовать, сказал:

— Я еще могу подрисовать ей ножки!

Не успел их закончить, как кто-то другой, завершив свой рисунок, выхватил у него кувшин и сказал:

— Нет у змеи никаких ног! Как же ты можешь их ей

подрисовывать?!

И осушил кувшин до дна. А тот, что вздумал подрисовать змее ножки, так и остался ни с чем.

***

ИЗ ГЛАВЫ «ЗАМЫСЛЫ ЦИ»

ЧАСТЬ 3

На берегу реки Цзышуй истукан, что вылеплен был из глины, беседовал с другим — вырезанным из ствола персикового дерева. И деревянный истукан сказал глиняному:

— Ты всего-навсего глиняный ком с западного берега Цзышуя. Вот взяли этот ком и слепили человека. А настанет восьмая луна, польют дожди, Цзышуй выйдет из берегов— ты и развалишься!

— Так да не так,— ответил глиняный истукан.— Пусть

я и глина — но, развалившись, снова вернусь на свой западный берег. А вот ты деревянный обрубок из восточных краев: взяли тебя — и вырезали человека.

Польют дожди, Цзышуй выйдет из берегов и подхватит тебя волнами — и куда-то они тебя унесут?!

***

Как-то раз Чуньюй Кунь за один только день представил царю Сюань-вану семерых достойных мужей.

— А ну-ка подойди поближе,— сказал ему царь.— Я вот слыхал: если на тысячу ли найдется лишь один достойный муж — это уже все равно как если б они стояли толпой, подпирая друг друга плечами; если на сто поколений родится один сверхмудрец — это уже все равно как если б они являлись один за другим, наступая друг другу на пятки. Ты же за одно лишь утро представил мне сразу семерых — не многовато ли?!