Константин Дадов - Дискорд однажды - Дискорд навсегда (СИ)

- что-то случилось, принцесса? - Растянув губы в улыбке, единорог потерся носом об мордочку дочери, заставив ту возмущенно пискнуть и попытаться вырваться из захвата отца.

- мама зовет кушать. - Наконец оказавшись на свободе, сообщила малышка, левой передней ножкой поправляя выбившуюся на мордочку прядь гривы.

Взгляд Рэйна в очередной раз зацепился за почти незаметный подвижный отросток, расположенный рядом с копытцем жеребенка. Как сказал ему бог пороков, в будущем у следующих поколений пони, верно служащих Дискорду, появятся настоящие пальцы, при помощи которых можно будет поднимать предметы, не полагаясь постоянно на магию.

"по одному пальцу на каждую переднюю ногу... это ровно на два больше, чем у всех остальных".

Заметив взгляд отца, жеребенок поспешила сбежать из комнаты. Все же она очень стеснялась своей непохожести на других детей.

"глупенькая: твоих детей и внуков, эта непохожесть возвысит над остальными, сделав элитой нового общества. Ну а я прослежу за тем, что бы тебя не дразнили завистники, заставляя стесняться того, кто ты есть".

Захлопнув книгу и убрав счеты под стол, серый единорог покинул комнату, плотно закрыв за собой дверь и защелкнув замок. Его магазин и финансовые услуги, приносили некоторый доход... слишком маленький к сожалению, но зато стабильный. Комендант крепости все еще раздумывал, стоит ли доверять Рэйну должность казначея, что заставляло грызть свои копыта от осознания ускользающей выгоды.

"ничего, вот отправим торговый караван, и все наладиться. Ха! Кто бы мог подумать, что из брата жены получится неплохой заместитель? А самое главное, он даже не думает о том, что бы воровать".

Семья Кристалл Рэйна жила в двухэтажном особняке, вплотную к главной площади. На первом этаже находились гостиная и кухня, а так же чулан и маленькая мастерская. Второй этаж состоял из четырех комнат, три из которых были спальнями, ну а четвертая личным кабинетом.

- ммм... как вкусно пахнет. - Спустившись по лестнице в гостиную и пройдя на кухню, единорог демонстративно принюхался к вареву, весело побулькивающему на печи.

Кобыла, которую незнакомые пони из-за внешности часто путали с жеребцом, смущенно улыбнулась, поспешно выставляя на стол глубокие миски из белого стекла, украшенные красочной росписью. За годы совместной жизни, она так и не перестала стесняться своих внешности и голоса, и если с первым ничего поделать не могла, то вторую проблему решала просто: как можно реже открывала рот.

"глупенькая, как будто ты мне нужна из-за красоты. Будь так, давно бы подобрал одну из бездельниц, подрабатывающих в трактире...".

Прежде чем устроиться за столом, Кристалл потерся щекой о щеку своей "второй половинки", чем заставил ее зажмуриться от удовольствия. И пусть он так и не смог полюбить мать своей дочери по настоящему, но ничто не мешало изобразить это чувство.

"мне иногда кажется, что меня нужно было делать не духом жадности, а духом обмана и лицемерия".

Пронеслась в голове Ростовщика, невеселая мысль.

"эта должность принадлежит другому пони, но если он не справится, я подумаю о том, что бы отдать ее тебе".

Прозвучал в ушах шелестящий голос бога пороков, каждую секунду находящегося рядом со своими жрецами, хотя бы одной частью своего сознания.

Привычно отстранившись от непрошенных мыслей, единорог подхватил телекинезом деревянную ложку, и зачерпнув густое варево, с радостной улыбкой пожелал:

- приятного аппетита.

(конец отступления).

Часть 5

ГЛАВА 4.

(отступление).

Немолодой земной пони, шерсть которого имела светло синюю окраску, пряди гривы блестели серебристой сединой, а на крупе выделялись изображения металлических двузубых вилок, находясь на кухне, (в самом просторном помещении во всем доме), колдовал над кастрюлями и сковородками. Посуда, расставленная на длинной печи, сложенной из обтесанных камней скрепленных глиной, издавала бульканье и шипение, распространяя в воздухе умопомрачительные ароматы готовящейся пищи.

Не смотря на то что пожилой староста не был единорогом, те кто хоть раз имел возможность наблюдать за его работой, в один голос утверждали что жеребец - настоящий волшебник. Из самых обыкновенных невзрачных продуктов, он умудрялся приготовить блюдо, которое не стыдно было бы подать на приеме в замке принцесс. Торговцы, изредка захаживавшие в деревню, и пегасы оповещающие жителей Эквестрии о новых указах, нахваливая труды гостеприимного хозяина, ни раз советовали ему попробовать попасть на пост придворного повара.

"делать мне больше нечего, кроме как просиживать круп в этом змеином гнезде".

Так думал дух чревоугодия, благодаря слухам и редким пояснениям своего бога, прекрасно осознающий незавидную участь глупцов, которые решат сунуться в вотчину зарождающейся аристократии. Селестия и Луна, занятые решением множества проблем, даже и не заметили как пригрели под своими крыльями ядовитых гадов, змеями именуемых, и теперь все должности в замке, либо являются наследуемыми, или же продаются за огромные деньги.

"и ведь есть наивные дураки, с радостью отдающие своих дочерей в служанки, надеясь что на симпатичную кобылку купиться какой ни будь богатей... ну да это не моя проблема".

Фыркнув, земной пони втянул ноздрями гамму тончайших ароматов, растекающихся в воздухе над сковородой с грибами и овощным соусом...

- ммм, чего-то не хватает. - Неожиданная мысль, пришедшая в голову, заставила мысли течь в совершенно ином направлении. - Что-то не так.

Осмотрев кухню, староста убедился, что все столовые приборы лежат на местах, продукты дожидаются своего часа на чисто отмытых досках для разделки и нарезки, и даже приправы будто верные солдаты, выстроились ровной шеренгой глиняных горшочков.

- а где моя жена? - Сам у себя спросил Гурман, и не дождавшись ответа от внутреннего голоса, начал принюхиваться.

Знакомый и такой любимый аромат, вызывающий на языке фантомное ощущение сладковатого привкуса, обнаружился практически мгновенно, и вел он ни куда ни будь, а в спальню находящуюся в соседнем с кухней помещении. Стараясь не производить лишнего шума, жеребец подошел к двери и толкнул створку, после чего просунул голову в образовавшуюся щель.

"темно, хоть глаз выколи".

Стоило так подумать, как глаза кольнула острая боль, а темнота тут же расступилась. Взгляду старосты открылась безрадостная, но хотя бы не трагическая картина: нежно розовая единорожка с поникшей головой, спутанной гривой и прижатыми ушами, неподвижно сидела на широкой кровати в виде шестигранника. Ее серебристые глаза смотрели куда-то вперед, совершенно ничего перед собой не замечая.

- Карамелька, что-то случилось? - Дух чревоугодия подошел к семейному ложу, и осторожно коснулся плеча покрытого розовой шерсткой своим копытом.