Павел Иванов - Хроники гномки, или путь целителя

Она до сих пор не могла прийти в себя после разговора с Джардетом, и теперь снова и снова прокручивала в памяти их разговор, пытаясь прийти к какому-то решению

Главным вопросом было время. Если предположения чернокнижника были верны (а Лика не видела причин в них сомневаться), то, вероятнее всего, брат Склиф будет подвергнут принудительной вакцинации, причём в самые ближайшие сроки.

Единственным способом избежать этой процедуры, последствия которой могли меть непредсказуемые последствия для воргена, было найти доказательства того, что имело место воздействие на него извне, и таким образом снять со Склифа обвинение в содеянном.

Проблема была в том, что ни гномка, ни человек не имели понятия, что бы это могло быть.

Однако, по мнению Джардета, личность, с таким духовным опытом, как у брата Склифа, практически невозможно подчинить полному контролю с помощью разовых заклинаний, и, тем более, удерживать в подчинении на расстоянии. По его мнению, воздействие на воргена оказывалось более тонким и сложным способом. Источником ментального излучения мог быть специальным образом подготовленный артефакт, который мог быть либо незаметно подброшен к воргену, либо (что требовало определенной степени мастерства, но, теоретически было возможным), либо же чары могли быть наложены на какой-то объект, к которому имелась эмоциональная привязанность – в этом случае эффект был бы в разы мощнее.

А, поскольку брат Склиф практически не покидал территорию Бараков, живя и работая в одном и том же кабинете, диапазон поисков значительно сужался.

Первым порывом Лики было сразу сообщить об этом отцу Зеборию и прочим, но Джардет был более осторожен в этом вопросе.

«Я рассматривал такую возможность», - сказал он гномке, -«И вынужден был отказаться от неё по ряду причин. Без всякого сомнения, нынешний руководитель целительской службы будет обязан дать официальный ход этой информации, что может привести к непредсказуемым последствиям. Кто бы не стоял за этой интригой, очевидно, что это – влиятельный человек, или группа лиц, которые смогут повлиять на ход расследования и повернуть его против Аргуина. Артефакт может, к примеру, бесследно исчезнуть, а мои слова повернут против меня самого, в лучшем случае, обвинив в нездоровой фантазии. Кроме того, - прибавил он, помрачнев, -Мне не хотелось затрагивать эту тему и огорчать вас, сестра, но, очевидно, что, если артефакт находится в кабинете Аргуина, то подложить его туда мог только кто-то из тех, кто имеет доступ к нему. Я ни в коей мере не склонен подозревать кого-то из ваших друзей в предательстве, скорее, могло иметь место добросовестное заблуждение, использованное заинтересованными лицами в своих целях, но, к сожалению, мы не можем ничего исключать».

Лика ломала голову над тем, что имел в виду Джардет под «добросовестным заблуждением». В то, что кто-то из её друзей мг сознательно пойти на предательство, она не хотела верить ни на секунду. Ей вспомнилось странное поведение Мирты и частые слёзы, которые, казалось вообще были несвойственны обычно весёлой и милой пандаренке. Может быть, Мирта что-то знала? Тем более, что именно она имела постоянный доступ ко всем кабинетам, включая начальника службы.

Фактически, кроме неё и Склифа, там больше никто и не бывал. Ну, не считая тех случаев, когда сам брат Склиф вызывал к себе на ковёр кого-то из целителей. Кроме…

Внезапно, в её мозгу вспыхнуло воспоминание. То утро, когда она стояла перед дверью кабинета брата Склифа, и случайно стала свидетельницей разговора между воргеном и его неприятным посетителем. «Ты нам нужен!» - всплыли в её памяти подслушанные ею слова человека с лисьим лицом и цепким взглядом. Именно он встречался ей впоследствии в самых разных местах, связанных с отравлениями…

Она почувствовала, как по её спине пробежал неприятный холодок. Неужели предположения Джардета и её догадка были верны? Существовал лишь один способ выяснить это.

Гномка задумчиво сунула в рот сушеную грушу и, двигая челюстями, уставилась в одну точку. План в её голове начал формироваться.

***

Память понемногу возвращалась к нему. Хотя туман в голове до конца не рассеялся, он уже мог отличать реальность от призраков прошлого. Однако, события минувшей ночи по-прежнему были окутаны дымкой забвения с привкусом кошмара. Он сжал ладонями виски и закрыл глаза. Его подсознание что-то пыталось ему сказать, буквально кричало; облеченная в неясный образ мысль, билась где-то в глубине, словно раненая птица.

Кровь. Запах крови. Он застонал, чувствуя, как голова начинает пульсировать, наливаясь тупой ноющей болью. Что-то ускользало от него, что-то важное. Кроме заглушающего все чувства запаха крови был какой-то еще, не столько даже запах, сколько смутное воспоминание о нём. И именно это воспоминание, точнее мучительная неспособность его проявить, и была источником боли.

Возможно, в звериной форме его чувства бы обострились, и память вернулась бы к нему, но он опасался метаморфозы в его нынешнем состоянии. Слишком велик был риск того, что животные инстинкты возьмут верх над разумом, и вместо ясности он погрузится снова в хаос.

Скрежет проворачиваемого ключа в замке. Лязг засова. Скрип двери.

Запах человеческого пота, смердящий страхом. Привкус металла и кожи. Флюиды дешевого пойла и скверно прожаренного мяса. Оружейная смазка и запах лошадей. Надсадное хрипящее дыхание нескольких человек.

Он открыл глаза.

В небольшой камере, служившей ему местом временного заключения, находились люди. Уже знакомый ему королевский представитель, четверо стражников, настороженно глядевших на него из-под надвинутых на брови шлемов. Полное боевое облачение. Обнаженные клинки. На их фоне королевский чиновник выглядел спокойным и уверенным в себе.

Один из охранников подвинул ему грубо сколоченный трехногий табурет, на который тот с важностью опустился, устремив на воргена пристальный взгляд.

Ворген равнодушно смотрел поверх его головы.

-Аргуин Редьярд Седогрифф, -раздельно, словно смакуя каждое слово, произнёс чиновник, -Готовы ли вы дать показания по поводу произошедшего минувшей ночью?

Ворген молчал, продолжая смотреть в ту же точку.

Чиновник не торопясь положил себе на колени кожаную папку, раскрыл её и извлёк оттуда лист пергамента. Также не спеша вынул из поясной сумки чернильницу-непроливайку и перо, проверил пальцем его остроту, поставил чернильницу на деревянную тумбу, стоявшую рядом с койкой.

-Итак? – произнёс он, склонив голову набок и глядя на воргена исподлобья, -Будете говорить?

Склиф молчал.

Чиновник вздохнул. –Выйдите! – неожиданно скомандовал он стражникам, топчущимся за его спиной.