Лесса Каури - Золушки при делах. Часть 2

- Как хорошо иметь подданных, не боящихся говорить правду! - улыбнулся Редьярд. – Драгоценности государственного значения – это ты и Дрюня, клянусь Пресвятыми тапочками!

Никорин похлопала его по руке и поднялась.

- Пойду, закажу завтрак, Твое Величество, а после можешь подремать или позвать к себе какую-нибудь славную девку, дабы продолжить с ней то, что не получилось со мной!

Пока ее не было, король умылся, оделся и даже умудрился пальцами расчесать густую пшеничную шевелюру, в которой вовсю серебрились седые волоски. Подойдя к окну, выглянул на улицу. Очерченный светом силуэт волшебницы все еще стоял у него перед глазами. Странное дело, его не бесило осознание того, что имея эту женщину, он не владел ее сердцем и помыслами. Он принимал Ники такой, какая она есть, не ломая, как поступал обычно. Рейвин добилась подобного отношения к себе путем долгой, полной боли и унижений борьбы с ним, а Никорин он принял сразу, как принимают данность.

Архимагистр вернулась со служкой, несшим полный тарелок и горшочков поднос, и запотевший штоф с гномьим самогоном. Жидкости в нем плескалось ровно на два глотка.

- Это оскорбление короны! – возмутился Рэд, когда Ники разлила самогон по стопкам. – Твои дозировки подозрительно напоминают мне мэтра Жужина!

- Все, что я делаю – я делаю на благо короны, - усмехнулась волшебница. – Ты пей, пей, Твое Величество, а то сейчас явится шут и все выдует!

- Откуда ты?.. – изумился Редьярд.

Дверь распахнулась, явив Дрюню в великолепном желтом камзоле, украшенном нежно-лиловой отделкой, зеленых лосинах и изящных голубых ботиночках, делавших его ужасно похожим на голобоногого олуша.

- А вот и я! – заорал он так, будто и не пил вчера в три горла. – Добрых улыбок и теплых объятий, мои дорогие! Я так и знал, что вы соберетесь выпивать без меня!

Рэд спешно выпил самогон, закусил соленым грибом и кивнул на стул.

- Садись и постарайся не вертеться! От твоей цветовой гаммы рябит в глазах!

- Мэтр Артазель на мне отводит душу, так он всегда говорит, когда я прихожу на примерку! - пояснил шут, усаживаясь, и с сожалением тряся пустым штофом. - И почему рябит? Это утренний наряд для поднятия тонуса!

Ники молчала, будто к чему-то прислушивалась. Затем встала.

- Ваше Величество позволит мне отбыть? Срочные дела.

- Иди, - кивнул тот, подтягивая к себе блюдо с пышущими жаром оладьями и плошку с медом. – Мы тут сами… как-нибудь…

Ступая из комнаты в верхний уровень Золотой башни, Ники расслышала возмущенный голос Дрюни:

- Как-нибудь? Эй, братец, как-нибудь не надо!

Бруттобрут ждал ее, сложив руки на животе.

Едва коснувшись носком сапожка пола, Ники спросила:

- Что?

И прошла за рабочий стол.

- На рассвете едва не скончался достопочтенный мэтр Просто Квасин. Целитель Жужин вмешался вовремя и сделал, все что мог, но королевский маг все еще очень слаб.

- Диагноз?

- Сердце, - пожал плечами гном, - мэтр уже не молод.

«Ты – как небо, Ники, но если тебя когда-нибудь не станет – что будет с Ласурией?»

- Охо-хо, - вздохнула архимагистр, - время к нам безжалостно, ведь правда, Брут?

- Истинная правда, моя госпожа!

- Подготовь мне списки молодых перспективных магов с обязательным наличием боевого опыта. Мэтру Квасину срочно нужен ученик!

***

Подарок на свадьбу Клозильды и Висту принцесса Бруни подбирала со всем тщанием. Казалось невозможным соединить утонченность художника с любовью его нареченной к ярким цветам и вычурным формам, однако Ее Высочеству это удалось, и нынче утром она довольно улыбалась, когда возвращалась с Каретного двора.

- Григо, давайте заедем в «Старого друга», хочу поздороваться с Пиппо и выпить с ним морсу, - предложила она.

- С удовольствием! – улыбнулся секретарь. Высунувшись из окна экипажа, сообщил кучеру о смене маршрута.

- Я становлюсь сладкоежкой, и, кажется, начинаю толстеть! - вздохнула Бруни, погладив живот.

- С вашей энергией от лишнего веса после родов не останется и следа, - махнул рукой Хризопраз, - поэтому кушайте и ни о чем не беспокойтесь! Чем будем лакомиться сегодня?

Его глаза лукаво блеснули.

Принцесса задумалась.

- Хочу меренги и жареную картошку! – воскликнула она.

- Именно в такой последовательности? – изумился Григо.

В «Старом друге» кипела жизнь. За столиками пили утренний морс и травяные чаи утонченные городские дамы, туда-сюда бегали прислужницы в коричневых платьях и белых фартучках. Очереди в галерею пока не было, однако посетители входили и выходили в здание, не забывая бросить пару монет в ящик у лестницы на мансарду – сбор средств для приютских детей.

К удивлению Бруни, Пиппо сидел в углу зала, как обычный посетитель, с какой-то дамой. Когда принцесса зашла внутрь, та взглянула на нее с истинно королевским величием и, улыбнувшись, сказала повару несколько слов.

Пип, красный как свекла, поспешил навстречу племяннице.

- Ох, Бруни… Ваше Высочество, как я рад тебя видеть! А мы, вот, с Тусей морсы гоняем с утра… для настроения!

- С Тусей? – уточнил Григо, скрывая улыбку и одновременно кланяясь Туссиане Сузон.

Пиппо покраснел еще больше, хотя, казалось, краснеть уже было некуда.

Бруни поцеловала дядюшку в щеку и укоризненно взглянула на секретаря.

- Григо, сделайте заказ, а я прогуляюсь с дядей по галерее – мне кажется, картины мастера Висту благотворно действуют на будущих мам!

- Ты… вы… ты… позволишь, я скажу госпоже Сузон несколько слов? – запинаясь, спросил Пип.

Кивнув, Бруни направилась к лестнице.

Повар нагнал ее, вытирая большим белым платком обильный пот со лба.

- Она – удивительная женщина, - пояснил он с твердостью, однако отчаянно смущаясь, - и мне приятен ее интерес ко мне!

- Если вам хорошо вместе, я только рада, - принцесса взяла его под руку, - но интересно, что скажут на это твои дочери?

- Персиана давно в курсе, - вздохнул повар, - а вот Ванилька… за словом в карман не полезет! Скажет, что я – старый козел, влюбившийся в змеищщу!

Бруни прыснула в кулак. Ванилла рю Дюмемнон, ныне благородная дама, еще и не так могла припечатать!

В мансарде свет плескался от стены к стене, оживляя акварели, но не достигал ниши с «Похищением». Несколько горожан бродили по галерее с растерянными улыбками на лицах, другие – застыли у понравившихся им картин, разглядывая их, будто искали какую-то конкретную точку на поверхности.

На Бруни с Пипом сразу обратили внимание. Принцессе стало неловко: никак она не могла привыкнуть к интересу обывателей, но поскольку сегодня не использовала магическую личину, следовало терпеть. В подобных случаях она всегда подражала мужу, надевая маску отстраненного вежливого спокойствия – выражение лица принца на мероприятиях, в которых он заинтересован не был.