Владимир Кирсанов - 69. Русские геи, лесбиянки, бисексуалы и транссексуалы

Один из самых выдающихся русских поэтов ХХ века так запутал своих биографов и современников, что установить точный год его рождения не представляется возможным. Пока природа позволяла, поэт, предвосхитивший своей «прозрачной ясностью» целое направление в русской поэзии серебряного века – акмеизм, старался омолодить себя то на пять лет, то на три года.

Внимательные кузминоведы отыскали-таки затерянный в архивах документ и остановились на одной дате – 6 октября 1872 года, Ярославль. Это была, по выражению Кузмина, «недружная, тяжелая, самодурная и упрямая» семья отставного военного. Отцу, Алексею Алексеевичу, когда появился Миша, было уже 60. Он почти не интересовался его воспитанием и умер, когда сыну едва исполнилось 14 лет.

Из друзей у мальчика были все больше подруги, а не товарищи; он любил играть в куклы, устраивать домашний театр из портьер, стульев и стола. За импровизированной сценой представлялись попурри старых итальянских опер. Из книжек Миша зачитывался Шекспиром, Вальтером Скоттом, Гофманом и «Дон Кихотом».

В 1884 году семья перебралась в Петербург, на Васильевский остров. В гимназии Кузмин учился довольно плохо, но зато был вознагражден закадычным другом Григорием Чичериным (будущим наркомом иностранных дел), которого он ласково называл Юшей. Объединила их страсть к музыке. Именно Чичерину Кузмин впервые признался, что любит мужчин, получив в ответ больше, чем дружеское понимание.

Гомосексуальные связи Кузмина быстро перестали быть секретом и среди гимназистов: «они смеялись». В 21 год у Кузмина случился недолгий роман с офицером конного полка. Хотя встречи с ним были связаны с некоторыми сложностями, в дневниках Кузмин назовет эти годы «счастливейшим временем моей жизни». Примерно на этот же период приходится и бурный роман с неким «князем Жоржем», который весной 1895 года увез Михаила в путешествие по Египту. На обратном пути князь заехал в Вену и внезапно умер… С Мишей начались «каталептические припадки», и он, хотя и донельзя стесненный в деньгах, в 1897-м отправился лечиться в Италию. Припадки закончились, когда Кузмин нанял в слуги юного римского мальчика, которого, с согласия его родителей, собрался забрать в Россию. Но пока ехал до Флоренции, lift-boy Луиджино ему надоел…

…Несмотря на свою гомосексуальность, Кузмин был воспитан в глубоких религиозных традициях, собирался после гимназии идти в семинарию и долгое время мечтал стать старообрядцем. Но кондовая церковность вызывала у Кузмина раздражение, и он бросился искать религиозную истину вне церкви. Этому немало способствовал Григорий Чичерин, провоцировавший интерес Кузмина к итальянскому искусству и католицизму. Впрочем, основой для общения, помимо сексуальных интересов, оставалась музыка. Первые стихи были написаны Кузминым именно для своих и Юшиных сочинений.

Истину же телесную Кузмин нашел в удовольствии, которому беспрестанно предавался. В течение трех лет, начиная с 1905 года, Кузмин пытался обустроить свой быт с 18-летним банщиком Гришей Муравьевым. Муравьев был первым, к кому после князя Жоржа Кузмин почувствовал не только «влечение тела»: «…Я ему верю». Даже собирался ехать в провинцию, в Псков, чтобы жить там вдвоем «своим хозяйством». Встречи с Гришей оставались постоянными до тех пор, пока не вышли «Крылья» (1906).

Вера улетучилась вместе с новыми приятелями и популярностью. Осенью 1905 года на музыкальных посиделках у Альфреда Нурока, озаглавленных «Вечерами современной музыки», Кузмин впервые прочитал свою повесть «Крылья». Послушать «гомоэротический роман» пришли художник Константин Сомов и Сергей Дягилев. На Сомове Кузмин сразу остановил свой взгляд – он был из мужчин его типа – «…худых чисто мужских тел». И вот, уже предаваясь с Муравьевым «поцелуям без любви», Кузмин весь сосредотачивается на Сомове. Не найдя ответа у Сомова, берет в любовники вологодского парня Павлика Маслова, купленного по случаю в Таврическом саду, на петербургской плешке тех времен. Купленного, но верного, искреннего и простого. После первой же ночи обычная петербургская проститутка откровенно скажет Кузмину: «У вас ебливые глаза…» И все лето 1906 года Кузмин будет метаться между Костей и Павликом, пока осенью они не окажутся в постели втроем… После столь смелого эксперимента Кузмин наконец остановит свой выбор на Константине Сомове, оставляя Павлику возможность безуспешно обивать порог его квартиры.

Весной 1906 года в журнале символистов «Весы» выйдут «Крылья», Кузмин станет знаменитостью. Это первая в русской литературе книга о любви мужчины к подростку. …И хотя критика сочла «Крылья» «порнографическим романом», действие которого происходит на полке мужской бани, интеллигенция знала, что никакого отношения к порнографическому жанру сочинение Михаила Кузмина не имеет. Впрочем, по тем временам, никто не мог не возмутиться откровенностью «Крыльев». Кличка «банщик» будет еще долго преследовать Кузмина. Даже Антон Крайний, критическое воплощение Зинаиды Гиппиус, в которой некоторые подозревали гермафродита, в своей рецензии задержится на банных подробностях романа. Публичных комплиментов не пожалеет только Александр Блок, чья гетеросексуальность ни у кого не вызывает сомнений.

Банные сцены «Крыльев» – лишь дань реальности, хорошо знакомой Кузмину во время работы над повестью. Но было и то, что волновало его после банных приключений, – воспитание мужской любви и ее эстетическое оправдание. Найти это Кузмину было легко в древнегреческой традиции. И последняя сцена повести, в которой интеллигент Штруп убеждает гимназиста Ваню Смурова ехать с ним в Европу в качестве любовника, и ее название – «Крылья» прямо адресуют нас к диалогу Платона «Федр». Но решительность Кузмина состояла в том, что активно обсуждавшийся в прессе, философской беллетристике того времени, на многочисленных вечерах и салонах «половой вопрос» он облек в изысканную литературную форму. «Крылья» – это классическая русская повесть с либеральной европейской начинкой. С литературной точки зрения придраться было не к чему. Все остальное вызвало споры, способствовавшие более либеральному отношению общества к гомосексуалам, подсказывая, что в их жизни есть не только «мужеложество», но и нечто большее.

Что касается самого Кузмина, то в личной жизни это «нечто большее» он найдет спустя семь лет после выхода «Крыльев» в юном литовце Осипе Юркунасе. С 18-летним Юркунасом 41-летний Кузмин, поиздержавшийся на многочисленных любовниках, познакомился в 1913 году. И уже через несколько месяцев устроил в печать первую повесть Юрия Ивановича Юркуна. Этот псевдоним он дал своему воспитаннику, получив возможность воплотить в жизнь ту часть «Крыльев», которая как бы осталась за пределами текста. Вместе с Юркуном Кузмин проживет, не расставаясь, двадцать три года.