Гнатишин Николай - Королева безумия

Он был нужен мне как воздух, как сама жизнь. Сейчас я думаю, что я тоже был нужен ему. Думаю, он хотел кому-то передать своё ощущение мира, свой стиль жизни, свою философию. Наверно, он предчувствовал свою судьбу.

И еще. Руслан был единственным человеком, который знал о моей тайне.

Кстати, я заметил тогда одну очень интересную вещь. После знакомства с Русланом я перестал фантазировать. Внезапно, как будто отрезало. За всё время, пока рядом со мной был Руслан, я ни разу не вспомнил о своих фантазиях. Меня просто не тянуло к выдуманному миру. Мне было хороню в реальном мире. Я был счастлив.

Осенью и весной на выходные мы всей компанией ходили в походы за город. Руслан знал потрясающие места. Я даже не предполагал, что совсем рядом с огромным мегаполисом есть такие островки почти нетронутой природы. А Руслан знал. Он вообще умел видеть красоту во всём...

А летом мы все вместе поехали в заповедник на целую неделю. Взяли палатки, продукты, концентраты, пиво, и целую неделю жили посреди дикой природы. Это было потрясающе! Знаете, я вообще-то домосед, не люблю далеко уезжать, но эту поездку я запомнил на всю жизнь. Это действительно потрясающе — когда утром ты просыпаешься, выглядываешь из палатки — а прямо перед тобой над мокрым от росы лугом встает огромное, ярко-красное солнце! Вокруг лес, деревья, впереди - луг, и во всём мире вас только двое — ты и солнце!..

Это было самое счастливое время в моей жизни. Всё было замечательно. У меня всё получалось. Я был просто счастлив...»

Профессор П.В., научный руководитель Дениса:

«...Здравствуйте! Как здоровье Дениса?.. Я очень рад, что ему лучше...

Знаете, я всё время думаю о нашем разговоре, пытаюсь понять, почему с Денисом это произошло. Я вспомнил кое-какие подробности, возможно, они будут для вас важны.

Я уже говорил вам, что Денис участвовал в математическом конкурсе и блестяще победил в нем. Так вот, накануне его отъезда домой - это было сразу после конкурса, после первого курса, у нас с ним состоялся разговор.

Разговор этот был каким-то скомканным — Денис спешил на вокзал, у него уже был билет на поезд. Мы перебросились несколькими ничего не значащими фразами. Я просил Дениса не забрасывать летом работу над диссертацией и периодически позванивать мне. Сказал, чтобы он не переутомлялся, хорошо отдохнул, потому что на втором курсе нас ждут большие бои. Денис засмеялся и ответил, что будет стараться - отдыхать будет изо всех сил, а работать -когда захочет отдохнуть от отдыха. Ещё он сказал, что собирается с друзьями куда-то в заповедник, в горы; я велел ему быть осторожным, особенно в горах, и не рисковать попусту. Он опять засмеялся и сказал, что при нём будет строгая гувернантка — очевидно, имел в виду девушку, с которой тогда встречался, Таню К. Хорошая девушка, она тоже у меня училась... А потом Денис вдруг обронил странную фразу. Я сейчас не могу вспомнить дословно, но звучало это примерно так: «После того, что произошло в цеху, меня будут охранять как золотое яйцо. Я им ещё понадоблюсь». Это звучало как-то странно, пугающе, я ещё переспросил, что это за цех, и кто — они? А Денис засмеялся, и заторопился на вокзал — у него оставалось совсем немного времени... Вы не знаете, что это за цех? Может, Денис где-то подрабатывал? Но я бы наверняка об этом знал. Может, у него были какие-то знакомые на производстве? Возможно, причина его заболевания кроется в этом? Не знаю... Но думаю, что Денис сможет вам это объяснить...

Как он? Положение достаточно серьезно, но надежда есть?.. Бедный мальчик, столько всего пережить! Пожалуйста, сделайте всё, что возможно! Поймите, это уникальный талант. Да, я помню, я уже говорил об этом... Но поймите, Денис мне очень близок, он мне как родной! Может, есть смысл перевести его в столичную клинику? Нет, я не сомневаюсь в ваших возможностях, просто хочется что-то сделать для Дениса... А какими препаратами его лечат? Самыми лучшими? Простите, я наверно, задаю глупые вопросы. Просто я очень волнуюсь за него... До свидания. Передавайте привет Денису. Пусть скорее выздоравливает...»

Денис:

«...Первый и второй курсы университета были самым замечательным временем моей жизни. Я был действительно счастлив. У меня всё получалось. Когда я учился на первом курсе, был объявлен математический конкурс, достаточно престижный и рейтинговый. Задание на конкурс было вынесено оригинальное — надо было не просто найти решение задачи, но и предложить саму задачу. Причем баллы начислялись не только за оригинальность и изящество решения, но и за качество самой задачи. Я выбрал задачу из области теории множеств, касающуюся бесконечных величин. Это одна из самых сложных, но и самых важных проблем математики. Собственно, даже в подходах к познанию бесконечности сегодня нет единства. Многие даже полагают проблему бесконечности неразрешимой. Естественно, в рамках конкурсной задачи я не мог объять необъятное, поэтому сосредоточился на решении конкретной проблемы. Это была невероятно интересная, но и довольно сложная задача. Требовалось не просто суммировать имеющиеся данные и сделать компиляцию, требовалось принципиально новое решение и принципиально новый взгляд на проблему.

Сказать, что я долго бился над решением этой задачи — это не сказать ничего. Несколько месяцев я не мог думать ни о чем, кроме этой проклятой задачи. Я перепробовал все варианты. Я крутился вокруг решения как кот вокруг сметаны, но задача никак не давалась мне. Я чувствовал, что я где-то рядом, совсем рядом с решением. Это было такое ощущение... Как бы вам объяснить... Ощущение огромного гранитного шара, вокруг которого ты ходишь, пытаясь его укусить. Ты понимаешь, что это невозможно — ты просто обломаешь себе все зубы. Но ты знаешь, что где-то на поверхности шара есть маленькая трещинка, почти незаметная; ткни в неё — и шар рассыплется на мелкие кусочки. Но как найти эту трещинку? Я перепробовал всё — но без толку.

А между тем приближался срок сдачи заданий на конкурс. Мы уже подали заявку и отступать было некуда. Мой научный руководитель уговаривал меня отказаться от задуманного и придумать задание попроще. Над нами нависла угроза завалить участие в конкурсе, и с каждым днём эта угроза становилась всё более реальной, а я по-прежнему бился над решением своей задачи, и никак не мог её решить. Наконец наступил такой момент, когда я уже не мог думать ни о чем, кроме этой чертовой задачи. Это было какое-то странное состояние полусна-полуреальности, в котором я видел всё вокруг как бы в тумане, а перед глазами у меня всё время стояли уравнения из моей задачи. Я не мог спать. Кажется, я не спал две или три ночи подряд. И когда я уже был уверен, что мне придётся с позором отказаться от своей задумки и признать, что я бездарь и ничтожество, произошло это...