Сухинина Н.Е. - Великая Сила Любви

А в Москве хозяйничала весна, и у метро напряженно озирающиеся по сторонам старушки продавали подснежники. Она шла по Москве, высоко подняв голову, с дорожной сумкой и большим свертком, в котором лежал диковинный обитатель байконурских степей - колючий шар перекати-поля. Он и теперь стоит в вазе на письменном столе, реальный свидетель ее возрожденного здоровья. А мне она показывала фотокарточку: рядом с огромной ракетой (Байконур все-таки!) немолодая женщина с потухшим взглядом, с опущенными уголками губ. Первые дни на Байконуре. Я перевожу взгляд на оригинал и вижу лучистые, полные жизни глаза, глядящие весело из-под челки, вижу высокую, стройную, красивую женщину, слышу ее мягкий, сердечный голос: - Время мечтаний прошло. Мне указано было мое место. Все сразу как-то и задалось. Хорошо, когда знаешь свое место. Чужое оно и есть чужое. Конечно, работу мою легкой не назовешь но она моя, я к ней шла непросто, сами знаете. Теперь это моя судьба, свет мой. Свет мой...

Она часто повторяет эти слова.

- Свет мой, - обращается она к маме больного лейкозом десятилетнего мальчика - вы обязательно должны прийти на нашу встречу. Вам будет с кем поговорить, выберитесь, прошу вас.

- А мне можно прийти? - спрашиваю.

- Конечно. Мы ведь такие встречи проводим часто. Представляете, четыре стены и больной ребенок, капризный, слабенький. Для мамы там, за стенами, жизни нет. Она опускает руки, замыкается в себе, начинается депрессия. А на встрече такие же, как и она. Кто-то уже пережил депрессию, кто-то вышел из нее достойно, кто-то вообще может дать по жизни толковый совет.

- А дети, дети-то как ведут себя на этих встречах?

- Да как все дети! Бегают, шалят и обожают подарки. Мы уж стараемся хоть книжечку, хоть набор карандашей...

Это она о фонде, который так и назвала «Свет мой». И президентом которого стала. Все ее долгие, мучительные размышления, ее задумки планы, ее видение проблемы под разным углом зрения - все сконцентрировалось в этом благотворительном фонде с необычным названием. Только в Москве, оказывается, двенадцать тысяч детей, больных лейкозом. Эти дети хотят жить, хотят расти, вырастать и быть полезными. Многие и вырастают, и живут. Сейчас около семидесяти процентов лейкозных детей излечиваются от этого недуга. Статистика, очень удивившая меня и обрадовавшая. Ведь для нас слово «лейкоз» страшное, оно, скорее, приговор, чем диагноз. А страшно оно для родителей, когда, впервые услышанное, в одночасье меняет шкалу жизненных ценностей, когда припечатывается к душе намертво, и боль душевная становится каждодневным фактом, а со временем даже фактом привычным.

Сейчас все силы свои Надежда Дорофеева отдает созданию в Москве хосписа для лейкозных ребятишек. Конечно, в больнице их лечат, за ними ухаживают, наблюдают. Но больничные стены, разговоры, обстановка для больного ребенка тяжелы. В хосписе все будет по- другому. И, упаси Бог, относиться к хоспису по-западному - как к месту, где ждут своего последнего часа безнадежно больные.

- Это неправильно. - Хоспис - от английского house peace - «дом мира». А мир там, где они живут. Мы нередко копируем что-то, не глядя, с западного варианта, вот и хоспис тоже. А у нас у каждого ребенка будет надежда. Именно надежда и поможет ему одолеть недуг. А одолев недуг, он сможет быть полезным человеком. И об этом здесь позаботятся. Ребенка научат какому-то ремеслу, помогут не растеряться перед жизнью.

Да, у нее большие планы. Ей так хочется помочь всем. Больным детям, их родителям, медсестрам и нянечкам. Детям излечиться, родителям не опустить рук, сестрам и нянечкам уметь прятать собственную боль, достойно терпеть капризного ребенка и раздраженного родителя.

...А на встрече той было очень славно. Пятилетняя Нина ни за что не хотела идти сюда с мамой, еще бы: за пять лет болезни она видела только больницу и дом, она не знала, что такое встреча. Может, это неприятно, может, это больно... А встреча - это, оказывается, хорошо. Дети водили хороводы, пели песни. Ниночка крепко держала мамину руку, хороводов не водила, песен не пела. А потом вдруг выдернула ладошку и...

- Я вам хочу балет показать, можно?

Можно! Несколько раз неловко подпрыгнула, взмахнула руками. Устала. Села, прижалась к маме. А у мамы слезы радости: ее Ниночка и балет!

Два мальчика сражаются на шпагах.

- Это у нас дуэль.

- Для дуэли всегда есть причина. А вы из-за кого?

Мальчики растерянно смотрят по сторонам. Один из них останавливает взгляд на безмятежно спящей под роялем кошке.

- А из-за кошки, - объясняет он, поигрывая шпагой, - кошка, она ведь почти женщина.

Потом пили чай. Потом каждый получил по красивой книжке. Потом стали расходиться. Последней мама увела Ниночку, она плакала и не хотела, чтобы встреча заканчивалась.

- В следующий раз мы попросим тебя спеть. Танцуешь ты красиво, а вот поешь-то как? Время есть, репетируй, - Надежда Константиновна погладила девочку по голове. Та успокоилась.

Все ушли. Надежда устало присела на подвернувшийся стул. С утра на ногах. Книги тащила на себе в двух больших спортивных сумках, торты к чаю тоже сама, гостей приглашала, обзванивала. Конечно, президент фонда - слово обязывающее, но для нее оно сводится к черновой работе. Много ходит по разным кабинетам. Не будем говорить сегодня о тех, кто смотрит на президента благотворительного фонда «Свет мой» оловянными глазами, не понимая никак: а этим-то что? Этим-то что за дело? Ну болеют дети, ну умирают - и что же?

Говорят, от тюрьмы и от сумы не зарекаются. А еще от болезни. Думается, каждый, кто имеет, слава Богу, здорового ребенка, посочувствует тем, у кого ребенок больной. И - поможет, чем в состоянии. Книгами, карандашами, кексами к чаю, фруктами в подкрепление, деньгами, а то и словом добрым, руками ловкими. В фонде-то рук не хватает. У президента их всего две, а этого количества при грандиозных планах недостаточно.

- Помогают, много помогают. Оловянные глаза - это исключение. Люди российские - сердобольные, жалостливые. Пришла на днях к президенту Фонда обязательного медицинского страхования Илье Вадимовичу Ломакину-Румянцеву. Познакомилась с экс-министром иностранных дел СССР, ныне президентом Внешнеполитической ассоциации Александром Александровичем Бессмертных. Он только услышал про хоспис, сразу согласился помочь, больше того, стал учредителем нашего фонда. И главного детского гематолога, профессора Александра Петровича Румянцева не надо было уговаривать. Он стал вторым учредителем нашего фонда. Ко многим обращалась, и все с готовностью предлагают помочь.

Да, больные тяжелым недугом дети очень нуждаются в нашей помощи. Вот и еще статистика: из двенадцати тысяч больных лейкозом в Москве ежегодно умирают около ста пятидесяти. Наверное, эту цифру можно сократить, если каждому будет дело до этой статистики. Ведь это очень страшно, когда умирают дети.