Э.К. Джонстон - Убежать от зверя

Я видела достаточно криминальных шоу, чтобы знать, что всегда что-нибудь остается. Я поцарапала его, или он оставил на мне следы, или еще что. Но если Кэлдон говорит «ничего нет», должно быть, так и есть.

— О! — говорю я. Не уверена, что еще я могу сказать на это. Полли будет точнее в деталях. Она всегда такая.

Кэлдон поднимает с подноса маленький пластмассовый стаканчик. Он стоял с другой стороны стола от Jell-O, поэтому до этого момента я его не видела.

— Это противозачаточные, на экстренный случай, — говорит она. Таблетки стучат о пластик. У нее трясутся руки.

— Полли, помоги мне сесть, — говорю я. — Мне не станет от них плохо?

— Немного, — отвечает медсестра. — Но все это время ты будешь находиться здесь.

Полли наливает еще воды, и передает мне кружку. Я быстро проглатываю таблетки и снова ложусь.

—Я буду снаружи, — говорит Кэлдон.

— А где Флори? — спрашиваю я. — И команда?

— Я отправила их домой, — говорит Кэлдон. — Они в порядке. Просто крикни, если я понадоблюсь.

— Вот тут есть вызов, — говорит медсестра, указав на кнопку, прикрепленную к моей кровати. — Нажми красную кнопку, и я буду рядом.

А потом мы остаемся одни, Полли и я. Я понимаю, что до сих пор не уверена, где именно мы находимся, хоть и предполагаю, что это больница в Пэрри Саунд . Полли протягивает мне мой Jell-O, и я автоматически ем его. Когда я заканчиваю, она забирается обратно ко мне на кровать, и я сворачиваюсь клубочком на своей стороне, так что мы лежим лицом к лицу. Как в детстве, когда у нас были совместные ночевки, и нам приходилось шептаться, потому что мы должны были спать, а взрослые находились прямо у нас за стеной.

— Мне нужно, чтобы ты сказала это, Полли, — шепчу я. После ее слов это станет реальным, но нет никого лучше в срывании пластыря, чем Полли Оливер.

— Они нашли тебя в озере, — говорит она, ее блестящие глаза в сантиметрах от моих. — Эйми нашла тебя, я имею в виду, тебя не оказалось в хижине, когда она вернулась. Она была в ужасе. Ты все еще была в одежде, но без нижнего белья, ты была по пояс в воде и лежала, прислонившись к скалам.

— Перестань тянуть время, Полли, — я даже не уверена, кто говорил дальше. СНЭД. Сексуальное насилие и что-то и что-то. Наши руки находят друг друга, и теперь я больше не хочу разваливаться на части.

Полли на секунду зажмуривается, по щекам текут слезы. Затем она заставляет себя снова открыть глаза.

— Кто-то подмешал тебе что-то в напиток на танцах. А потом он застал тебя в одиночестве и увел к воде. И ты не могла остановить его, потому что ублюдок накачал тебя наркотиками. Потом он изнасиловал тебя.

Она никогда не колеблется, моя Полли. Она просто сразу срывает пластырь. Также она никогда не плачет. Как правило.

Но в этот момент мы лежим вместе на больничной койке, и я не могу сказать, где заканчиваются мои слезы и начинаются ее.

Впервые мне снится Клара Эбби. В моем сне ей все еще одиннадцать, она качает ногами, взбираясь на перемене на шведскую стенку. Выглядит неизящно, совсем не так, как обычно. Она любит подниматься высоко, но она выросла быстрее, чем большинство из нас. Она долговязая, и я не уверена, где у нее заканчиваются руки и ноги. Я могу крутиться на перекладине, переворачиваться и изгибаться, как акробат на трапеции, но Клара может только висеть. Она никогда не интересовалась, как можно делать упражнения с ее ростом. Она будет висеть здесь вечно.

— Значит, это ты, — говорит она мне. У нее напряженный голос и красное лицо от того, что она висит вниз головой. — Теперь они всегда будут говорить о нас обеих. Что бы ты ни делала.

— Нет, — говорю я ей. — Я не допущу этого. Я не позволю им.

— Ты не сможешь это контролировать, — говорит она. — Как не можешь контролировать, например, машины. Ты можешь только продолжать двигаться вперед и надеяться на лучшее.

— О ком мы сейчас говорим? — спрашиваю я ее. — О тебе или обо мне?

— Не имеет значения, — говорит она. — Сейчас мы в одном положении. Еще два имени в статистике.

Я переворачиваюсь вокруг перекладины рядом с ней, и какое-то время мы висим друг против друга. Звенит звонок, и игровая площадка пустеет. Реальная Клара оставила бы перекладину и быстро спустилась на землю, как только прозвенел звонок. Эта Клара не двигается. Она застряла на этой шведской стенке, потому что какой-то придурок сел пьяным за руль в Рождество. Я начинаю отталкиваться, чтобы спуститься, но на полпути застреваю.

— Нет! — кричу я на пустой площадке. Двери закрываются. Все уходят, оставляя нас на площадке. — НЕТ!

А потом Полли трясет меня, и я просыпаюсь.

— Кошмары? — она протягивает мне стакан воны, и я делаю глоток.

— Типа того, — говорю я. — Больше тревожные, чем страшные.

— Хочешь поговорить об этом?

— Нет, — отвечаю я. — Сколько сейчас времени?

— Почти одиннадцать часов, — говорит она, взглянув на свои часы. — И сегодня воскресенье, если тебе интересно.

— На самом деле, я это сама поняла, — я пытаюсь пошутить, но прямо сейчас я в спецрежиме «или плакать, или смеяться». — Если учесть, что из окна светит солнце.

Полли пожимает плечами, но из вежливости немного улыбается. Вчерашний вечер прошел в тумане болезненных судорог от экстренных противозачаточных таблеток, и я так сильно плакала, что у меня разболелась голова. Они не дали мне снотворного, которому я была бы рада, так что я не ожидала, что просплю так долго. Мои родители вернутся не раньше вечера понедельника, так что Кэлдон отправила на автобусе большую часть нашего снаряжения, а сама отвезет нас с Полли обратно в Палермо на своей машине. Должно быть, мои родители полностью раздавлены. Достаточно того факта, что они летят на самолете.

Стучат в дверь, и мгновенье Полли смотрит на меня, чтобы убедиться, что я готова к посетителям. Я киваю ей.

— Входите, — говорит она.

Это снова офицер Плуммер. На этот раз она в униформе, ее волосы спрятаны под фуражкой. Она выглядит как человек, с которым я бы предпочла не связываться. Когда она заходит в палату, снимает фуражку и удерживает ее в своих руках. Мне интересно, так положено по уставу или ей просто жарко?

— Извини, что снова беспокою тебя, — говорит она.

— Все нормально, — говорю ей. Это не так, но не похоже, что я могу волноваться еще сильнее.

Офицер Плуммер сглатывает. Я сразу же понимаю, что она весь день репетировала речь, которую скажет мне. Возможно, в своей машине. Возможно, в лифте. Возможно, прямо сейчас в своей голове.

Но речь никогда не станет лучше. Я делаю все возможное, чтобы не паниковать, что намного сложнее, чем должно быть.

— Мисс Винтерс, — говорит она, очевидно, решив, что официальное обращение, возможно, сделает все это проще для нас обеих. — Как вы уже знаете, снятые с вас вещественные доказательства были испорчены из-за того, что вы некоторое время находились в озере.