uzer - Unknown

Нэд разрабатывает ювелирные украшения. Должно быть, это хорошо оплачивается, если она может позволить себе подобную квартиру.

— Тогда понятно.

— Да, — соглашается она.

— А зачем мне ночевать в вашем роскошном пентхаусе? – самодовольно улыбаясь, спрашиваю я, осматриваясь по сторонам.

— Для виду, конечно же, — закатывая глаза, отвечает Нэд. – Чем дольше мы будем «вместе», тем больше от нас будут ожидать совместных ночевок. Вы, естественно, будете проводить это время в гостевой спальне.

— Если это поможет, то я не против ночевать и в вашей, — шутливо говорю я.

— У вас есть еще какие—то вопросы, мистер Коул? – Мы опять переходим на официальный тон.

— Вообще—то, да. Я должен ходить на встречи и собрания, чтобы мы лучше узнали друг друга?

— Совершенно верно.

— Хорошо, но зачем вы хотите изменить мою внешность и имя?

— Я не хочу менять вашу внешность; этот пункт был вписан в договор до того, как мы познакомились.

— Значит, я вас привлекаю? – самодовольно ухмыляюсь я.

— Моя семья поверит в это, — совершенно спокойно отвечает Нэд.

— Это одно и то же.

Она пропускает мой комментарий мимо ушей.

— А что касается вашего имени, то оно мне не нравится. Меня также не устраивает сокращенный вариант Брен. Есть еще один – Нэн (прим. Nan – англ. бабушка) , но не думаю, что вам захочется, чтобы я звала вас так.

Неудивительно, что она продолжает обращаться ко мне мистер Коул.

— Вы можете называть меня Нэн или Нэнни, в этом есть что—то сексуальное.

— У меня нет желания быть с вами сексуальной.

— Вы восхитительны, — рассмеявшись, произношу я.

— Мы можем перейти к следующему вопросу? – В очередной раз закатив глаза, интересуется Нэд.

— Как скажите. То есть вы собираетесь называть меня Коул.

Она кивает.

— А вы не считаете, что моей семье это может показаться немного странным? – Почему я вообще говорю с ней о своей семье? У меня нет привычки представлять своих подружек родственникам. Неужели я серьезно собираюсь подписать этот безумный договор.

— Возможно… возможно, я могла бы называть вас прозвищем в кругу вашей семьи.

— Я вообще—то никогда не представлял им раньше девушек.

Она резко поднимает голову и на мгновение строгое выражение на ее лице дрогнуло.

— Правда? Думаете, они поверят вам?

— Детка, за пять тысяч долларов в месяц я заставлю их поверить, что являюсь президентом Соединенных Штатов Америки.

— Хорошо, — смеясь, говорит она.

— Ну, а теперь по поводу самого непривлекательного для меня – части три. Я согласен не обсуждать наше соглашение ни с кем, кроме вас – не думаю, что мне вообще поверили бы. Я даже не против воздержаться от использования видеоаппаратуры, с помощью которой планировал снять какое—нибудь порно. Но запрет на алкоголь? Что это за дурацкое правило?

— Разумное.

— Не могли бы вы тогда его конкретизировать?

— Как часто вы выпиваете? – Слишком часто

— Изредка.

Она закатывает глаза, сомневаясь в моей искренности.

— А как часто вы забываете на утро о том, что происходило вечером? – Практически каждые выходные. Я даже не помню, что делал прошлой ночью!

— Иногда.

Нэд опять смотрит на меня так, как будто я самый настоящий лжец, и она имеет на это полное право.

— Я не могу рисковать тем, что вы напьетесь и расскажете кому—нибудь о нашем договоре. Особенно, если вы забудете на следующий день о том, что говорили. – Да, она права.

— Даже время от времени? Малюсенький стаканчик?

— Нет, если вы воздержитесь от алкоголя, то риск будет сведен к нулю.

— Хорошо, — соглашаюсь я, хотя понимаю, что буду пить в любом случае. – А теперь по поводу пункта 3.8, который я отказываюсь соблюдать. Тот, который говорит о том, что я не могу «Ходить на свидания, посылать сообщения, касаться, целовать или вступать в сексуальные отношения с потенциальным любовником/любовницей. Несоблюдение этого пункта может подвергнуть сомнению достоверность роли Первой стороны». – Я смотрю ей прямо в глаза. – Не могли бы вы это разъяснить?

— Вы не можете встречаться или заниматься сексом с другой женщиной.

В ее устах это звучит, как самая очевидная вещь в мире.

— Да, но пункт 3.6 говорит, что я не могу заниматься сексом и с вами. Так с кем мне тогда, черт возьми, им заниматься?

— Ни с кем.

— Нет, это не для меня.

— Я уже объясняла вам, что у меня много знакомых. Как это будет выглядеть, если один из них заметит, что мой так называемый парень тащит каждую ночь в постель новую подружку?

— Не каждую, а раза три—четыре за неделю.

— Ой, ну разве это не прекрасно?

— Послушайте, вы просите меня забыть о сексе на целый год. Либо вы сумасшедшая, либо девственница, либо вообще не имеете представления что это такое.

— Ни одно из ваших предположений не верно. Я просто пытаюсь исполнить желание матери до того, как умру. Вообразите, как она расстроится, если будет думать, что первый мужчина, которому отдала свое сердце ее дочь, спит со всеми подряд? Особенно учитывая то, что именно она умоляла меня дать шанс любви! – Нэд заканчивает говорить со слезами на глазах и красным лицом.

Я делаю глубокий вдох. Для нее все это много значит. Должно быть, я сошел с ума, потому что согласно киваю головой.

— Вы хотите сказать, что не будете заниматься сексом?

— Только не говорите об этом вслух. Слишком больно. И да, если это сделает вас счастливой, то согласен.

— Спасибо, — шепчет она после нескольких секунд молчания, и впервые за то время, что я вошел в ее пентхаус, искренне улыбается мне. От этой улыбки у меня внутри все переворачивается, но я все же собираюсь силами и перехожу к следующему пункту.

— Вы на полном серьезе включили в договор пункт о том, что я не могу влюбиться в вас?

— Это очень важно.

— Поверьте мне, я не влюбляюсь, так что здесь не о чем беспокоиться. Но все—таки, зачем вы об этом упоминаете? Разве женщинам не нравится, когда парни теряют от них голову? Разве это не главная цель каждой маленькой девочки?

— Нет, это эгоистично.

— Что?

— Я умираю, Коул, и с моей стороны будет эгоистично позволить кому—то влюбиться, когда я знаю, что через год меня, скорее всего, не станет.

Я принимаю ее точку зрения, поэтому киваю и продолжаю дальше.

— Вы хотите, чтобы я принимал участие в организации похорон? — шепотом интересуюсь я.

— Ради мамы. Если вы это сделаете, то она будет верить, что мы и правда любили друг друга.

— Но потом вы хотите, чтобы я просто исчез?

— Да, я не жду, что вы будете играть эту роль до конца своей жизни. Она будет думать, что напоминала вам обо мне. И поймет. Я не хочу, чтобы даже после моей смерти она узнала, что все это было не по—настоящему.