Пенни Ди - Безумно красив

— Мне жаль, Лори-Бет. Я знаю, что ты с нетерпением ждала этого.

Она пыталась остаться оптимистичной и скрыть своей широкой улыбкой разочарование.

— Я понимаю. Честно. Твоя мама была достаточно доброй, чтобы позволить мне увидеть тебя, прежде чем это начнется.

Моя мать была подлой.

Лори-Бет взяла мои руки в перчатках и посмотрела на меня с душераздирающей нежностью. Если бы я могла поменяться с ней местами, то тот же час сделала это.

— Ты красотка на этом балу, Харлоу. Самая красивая из здешних. — Ее улыбка была такой милой, что это разбивало мне сердце. — Убедись, что повеселишься. Это закончится прежде, чем ты поймешь.

Разве? Я улыбнулась и кивнула. Я не сказала ей, что я лучше извлеку все свои зубы, чем сделаю это. Я не думала, что она это поймет.

Колокольчики подали сигнал о начале торжества, и она сжала мою руку и наклонилась, чтобы поцеловать меня в щеку.

Как внезапный акт неповиновения, я стянула свои длинные перчатки и протянула ей.

— Сделай одолжение, подержи их для меня, Лори-Бет?

Ее красивые глаза округлились при виде татуировки на моем запястье. Но она ничего не сказала. Она подарила мне последнюю благодарную улыбку и затем исчезла в толпе дебютанток, собирающихся в верхней части лестницы, оставляя меня в облаке аромата магнолии. Я выпила второй бокал шампанского. Это было время рок-н-ролла.

Колтон, который находился в комнате, перестроил нас, чтобы сопроводить меня в линию дебютанток. Он взял меня под руку и повел в сторону лестницы.

— Знаешь, это хороший шанс показать, что мы принадлежим друг другу, — сказал он.

Я повернула голову, чтобы взглянуть на него.

— Что ты сказал?

— Подумай об этом, Харлоу. Ты и я. Боже, кажется, нас кидает друг к другу. — Он улыбнулся той совершенной, идеальной улыбкой. — Возможно, мы принадлежим друг другу.

Я остановилась. Возможно, это из-за шампанского. Или из-за того, что я мысленно погрузилась в себя. Я не знала. Но вдруг мир вокруг меня рассыпался, и я вернулась в Калифорнию, прижатой спиной к стене сильным телом Хита. Я могла чувствовать его дыхание на своей шее, когда он прижался ко мне и прошептал:

— Мы принадлежим друг другу. Ты и я. Всегда. Не важно, что происходит.

Мой разум отключился и затем вздрогнул. Я не могла так больше. Не важно, как сильно я старалась, я не вписываюсь в это. Потому что я больше не принадлежала Саванне. Я принадлежала Калифорнии.

К тому времени, как мы с Колтоном взошли на вершину парадной лестницы, я все решила. Я возвращалась домой.

Заиграла музыка, и они начали объявлять имена дебютанток, которые выстроились перед нами. Я посмотрела на Колтона, и он мог увидеть это на моем лице. Я запнулась, и его губы сложились в тонкую линию, но он кивнул. Он понимал, и я пожалела его, потому что знала, что он надеялся, что мы сможем быть вместе. Он подарил мне полуулыбку сожаления.

Ведущий назвал наши имена, но я стояла, как вкопанная. Мой разум был в другом месте, строя планы. Я чувствовала головокружение от мыслей и волнения. Лицо Колтона смягчилось, и он схватил меня за руку и подтолкнул.

— Просто пройди через это, — сказал он. — И тогда ты будешь свободна.

Я сделала глубокий вдох. Я хотела сбежать. Я хотела спуститься по лестнице и убежать обратно в Калифорнию. И я возвращалась. Теперь я знала это и улыбалась.

— Мне жаль, — сказала я ему

— Не стоит.

Мы спустились по лестнице к нашей чепуховой славе. Бальный зал был великолепным, оформленный в чрезмерной дебютантской роскоши. Столовое серебро и хрусталь сверкали и мерцали. Люстры светились. Тонкий фарфор поблескивал. Цветочные композиции украшали столешницы и заполняли все доступное пространство.

Мы шли по главной лестнице под классическую музыку, и я улыбалась. Мое сердце впервые распирало от счастья с тех пор, когда я вернулась в Саванну. Потому что я не должна была оставаться здесь. Потому что мне было девятнадцать, и я могла вернуться в Калифорнию и начать все заново.

Как только мы дошли до подножья лестницы, огромная белая дверь в зал с грохотом распахнулась.

Удар металла и древесины разнесся по огромной комнате, и все повернулись, чтобы посмотреть, что произошло.

В зале образовалась тишина, как только четверо татуированных мужчин и одна злющая рыжая зашли в зал.

Я ахнула.

Застыв на месте, я наблюдала, как Хит идет по греческому кафельному полу к подножью лестницы, где стояли мы с Колтоном. Мое сердце остановилось. Его взгляд встретился с моим и не покидал его, пока он шел через коридор людей ко мне. Его лицо было непроницаемым. Но язык его тела безошибочно говорил. Он пришел за мной.

— Что ты здесь делаешь? — прошептала я, не думая, что он услышит из-за расстояния между нами.

— Когда ты ушла, я забыл тебе что-то сказать, — ответил он.

Из-за его вида я едва могла дышать. Он был великолепным. Черные брюки. Футболка без рукавов. Сильные мускулистые руки. Цепочка для бумажника покачивалась, пока он шел ко мне через комнату. Мое сердце остановилось.

Это был еще один из тех моментов Хита Диллинджера.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он добрался до меня. Но когда он сделал это, то в два шага достиг меня, взял мое лицо в руки и обрушил свои губы на мои.

Вспышки взрывались и танцевали под моими веками, пока его язык посылал волшебство по моему телу. Мир исчез вокруг нас, и я потерялась в теплоте его поцелуя. В один безумный момент я была нигде и везде.

Он отстранился, и я почувствовала головокружение. Кто-то где-то кричал.

— Что ты делаешь? — сказала я, потрясенная и ошеломленная тем, что происходило и сильными эмоциями, бурлящими внутри меня.

— Я думаю это очевидно. — Он усмехнулся, но затем стал серьезным. — Я люблю тебя, Х-бомба. Мы принадлежим друг другу. Ты и я.

Я посмотрела на множество пораженных лиц. Возле гигантского дверного проема Пайпер выглядела так, будто едва сдерживала себя.

— Если ты не заметил, то я немного занята, — прошептала я.

— Ты уже закончила? — на его щеках появились прекрасные ямочки. — Потому что я приехал, чтобы забрать свою девушку домой.

Я выгнула бровь от его дерзости.

— Вот так просто?

— Да. — Он усмехнулся. — Вот так просто.

Его губы снова нашли мои, и я не могла не раствориться в нем.

— Подождите одну чертову минуту! — голос моего отца раздался эхом по залу, когда он ворвался с двумя крепкими охранниками. — Что, по-твоему, ты делаешь?

— Все в порядке, пап, — сказала я, только начиная понимать, где мы находились, и реакцию людей стоящих вокруг нас. Растерянность, неверие, гнев и страх или даже ужас излучали дебютантки и их гости. Поколение достатка и власти собрались в зале. И напыщенный Хит, который пришел без приглашения. Все это было не только неслыханным нарушением протокола дебютантского бала, но огромной брешью в системе безопасности, которая спровоцировала защитную реакцию у охранников и моего отца.