Оксана Сергеева - Оксана Сергеева: «Стая»

— А я с трупами не разговариваю, — нашла в себе силы ответить. Вдруг стало все безразлично. И уже не страшно. И совсем не жутко. Хотелось только, чтобы убили быстро, не мучили.

— Чего? — последовал глуповатый, полный скрытого удивления вопрос.

— Я с трупами не разговариваю. Потому что ты уже труп. Он все равно вас найдет. Всех до одного выловит и убьет. Молись, чтобы он сделал это быстро. — Юля и сама поражалась, насколько звонко звучал ее голос.

Но поражалась она не долго. В следующую секунду мощный удар в висок лишил ее сознания. Оно покидало ее как-то необычно медленно. Тело уже отключилось, стало недвижимым и беспомощным, а мозг все еще воспринимал окружающие звуки. Юля даже успела порадоваться своему забвению.

***

— Но все равно, пусть побудет у нас. Это же такой страшный стресс. Мы ей сейчас успокоительное вколем, витаминчики… — умиротворяюще растягивал слова Яков Семенович.

— Сотрясение есть?

— Нет. Ну, по словам Юлии, похоже, что нет. Но беспокоюсь я, а здесь за ней будут наблюдать самые лучшие врачи.

— Переломы? Видимые повреждения? Что-то вкалывали ей там? — забрасывал Шаурин Семёныча вопросами. Жестко говорил, словно клеймил.

— Нет, но…

— Тогда нах*я мне твои коновалы?

Семёныч беспомощно развел руками, будто слов больше не находилось. Вернее, они находились, но как-то вслух их произносить он не решался, ибо Шаурин сейчас был глух и почти слеп. Оно и понятно. Тогда Яков Семёныч посмотрел на Вуича: тот казался более адекватным. Лёня понял его с полувзгляда, шагнул к Шауру, шепнул ему на ухо пару слов. Денис застыл на мгновение, а когда из палаты вышла медсестра, резко шагнул вперед и схватил ту под локоть.

— Со мной поедешь, — приказал он. По-другому это и не назвать – властно произнес, тоном, возражений не допускающим.

Девушка испуганно шарахнулась, покосившись на главврача. Тот прикрыл глаза и едва заметно кивнул соглашаясь.

— Ясноглазая, ну чего стоим? Давай-давай, беги, вещая каурка, переодевай свой белоснежный халатик. И аптечку не забудь, чтоб на всех хватило, — усмехнувшись, подогнал медсестричку Лёня. — Шаур, не пугай девушку.

Юля сунула ноги в тапки, принесенные медсестрой, и отогнала уже не в первый раз появляющееся желание ущипнуть себя. Ущипнуть посильнее, потому что никак не верилось, что все закончилось. Только зычный и отрывистый голос Дениса за дверью убеждал, что все случившееся, - правда. Что это не сон, и она действительно находится в больничной палате, а не в той затхлой комнате. Не думала, что когда-нибудь будет так радоваться больничным стенам. И даже царящий здесь специфический запах вдыхала теперь с наслаждением. Тем не менее чувствовала себя напряженным комком и больше всего на свете желала свернуться калачиком. Или сесть плотно к стене и снова подтянуть колени к груди, от всего мира отгородившись.

Как услышала, что Денис и медсестру готов с собой увезти, поднялась с койки, хотя до этого никак не находила в себе сил пошевелить и пальцем. С него станется, он и правда может к ней сиделку приставить. Только вот меньше всего хотелось ощущать рядом посторонних людей.

— Не надо никого, — вышла из палаты и тихо сказала. Но уверенно. — Все хорошо. Яков Семёныч, выпишите мне что-нибудь убойное от головы. Головная боль – это единственное, что меня сейчас по-настоящему беспокоит. Остальное переживу. Но голова дико раскалывается.

— Юлия, головная боль может быть не только следствием…

— Яков Семёныч… — прервала доктора, чуть скривившись. — Я все понимаю. Но я хочу домой. Домой, — повторила тверже, немного громче. — Там мне будет спокойнее. Выдайте мне все предписания, обещаюсь строго выполнять.

Яков Семёныч сунул руки в карманы белого халата и надул щеки, задерживая во рту воздух.

— Ладно, — сдаваясь, выдохнул он. — Пойдемте в ординаторскую.

— Я в машине, — сказал Вуич и пошел к выходу.

Когда добрались до дома, стояла глубокая ночь. Хоть в чем-то повезло. На самом деле повезло – так Юля считала, ибо не представляла, как выдержала бы рядом с собой скопление людей, взгляды, шумные разговоры.

Опустилась на кровать. Колени сами подогнулись, и силы кончились, словно только на то и рассчитаны были, чтобы до спальни добраться. Хотя подняться бы надо. Снять с себя ненавистный костюм. Этому костюму теперь только и место, что в мусорном ведре: Юля его никогда в жизни больше не наденет. И полотенце приготовить себе, достать чистые вещи. Но вместо этого руки беспомощно легли на колени.

— Лёня там, кажется, полностью решил помыться, — улыбнулась слабой неуверенной улыбкой, словно поверить не могла, что уже можно.

На самом деле Юля испытывала к Вуичу нечто вроде благодарности – что не попала в ванную первой. Каждое движение почему-то давалось с трудом. Постоянно хотелось замереть и не шевелиться.

— Пусть. Он устал как собака. — Денис опустился перед ней на корточки и крепко сжал ее ладони.

— А ты? — Благодарно стиснула его пальцы.

— А мне еще нельзя, — недолго помолчав, ответил он. — Мне еще все это разруливать.

Когда Лёня освободил ванную комнату, Юля с трудом поднялась с места. Да и не поднялась бы, не потяни ее Денис за собой. Там она сбросила одежду и подставила тело под успокаивающие струи воды. С пуговицами пришлось повозиться: трясущиеся пальцы совсем не слушались. Но так хотелось быстрее смыть с себя запах того места, который впитался, въелся в одежду и в волосы. А больше хотелось избавиться от разъедающих душу ощущений. Денис опустился на пол у двери и откинул на нее голову и прикрыл тяжелые веки. Не спрашивал нужно ли Юле его присутствие, не смог ее оставить.

— А ты не хочешь со мной?..

Без слов внял ее просьбе, быстро разделся и залез к ней в душ. Это была именно просьба – с ним не играли, не завлекали. В Юлиных словах и тоне не было никакого сексуального подтекста. Да и сам он думал сейчас совсем о другом, несмотря на то что тело мгновенно на нее среагировало, и жаркое возбуждение прогнало волну колких неприятных мурашек, какие бывают, когда только встаешь под горячую воду. Обнял Юлю – крепко, за плечи. Прижал к себе и вдруг понял, чего так не хватает для того чтобы наконец осознать, что с ней все в порядке. Не хватало ее голоса – яркого, густого, немного низковатого. Сейчас в нем силы не было. Не было такой нужной ему, привычной твердости. Слова шелестели в воздухе, как за окном с деревьев падающая листва. И смеха ее не хватало.

Юля дрожала. Почему-то никак не могла успокоиться. Не помогали его руки и горячая вода. А вот губы помогли. Когда стал целовать ее, внутренний холод немного отпустил. Дрожь перестала колотить, и губы немного согрелись, смогла ответить. Но Денис не настаивал на чувственном продолжении. Они просто помылись. И объятия его, поглаживания, они другие были. Словно не затем, чтобы ей удовольствия доставить, а убедиться, что она жива-здорова, ощупать ее.