Unknown - Miropolskiy I fb2

День начался.

Мунин унёс в кабинет ноутбук, настроенный Вараксой, и стал собирать по интернету информацию о нынешнем состоянии Мальтийского ордена и его связях с Россией.

Варакса расположился на диване с папкой Urbi et Orbi , держа под рукой мобильный телефон для дистанционного руководства сетью

«47» и прочих деловых разговоров.

Одинцов по причине раннего времени тоже часок-другой почитал записки Мунина, а потом собрался ехать к Салтаханову, чтобы под благовидным предлогом познакомиться поближе и попытаться выяснить, в какую сторону тот копает. Варакса с удивлением взглянул на Одинцова, который надел костюм:

– В честь чего такой парад?

– В честь того, что я как будто ненадолго выскочил с работы документы передать, – ответил Одинцов.

Действительно, он довольно скоро вернулся и с порога объявил Вараксе: – Я тебя поздравляю. Или нас всех теперь можно поздравить. – Что такое? – спросил тот, с неохотой отрываясь от чтения. – Тебя ищет Интерпол. – Опаньки. – Варакса разом помрачнел и отложил документы

в сторону. – Ну-ка рассказывай. Ты же за другим ездил. Одинцов прошёл в гостиную, уселся в кресло и ослабил галстук.

– Салтаханов работает в бюро Интерпола. Я ему закинул данные

на Мунина, как договаривались. Гляжу – на стене твой портрет висит. Из кабинета появился Мунин.

– Есть новости? – спросил он. – Да подожди ты! – хором ответили ему, а Варакса спросил Одинцова: – Какой портрет? – Эфиопский, – сказал Одинцов. – На стенде «Международный розыск». Ты во всей красе и карта Эфиопии рядом старенькая. Остальное я не разглядел, но этого хватило. – Та-а-ак, – протянул Варакса. – Ничего не путаешь? Столько лет прошло. – Трудно забыть того, кто в тебя стрелял. – Ну подстрелил-то всё же ты меня, до сих пор хромаю... Одинцов и Варакса внимательно смотрели друг на друга. – Можно узнать, что вообще происходит? – снова подал голос Мунин. – Вы держите меня при себе и говорите, что мы – команда.

Если так, объясните, что случилось, кто в кого стрелял, при чём тут Эфиопия и какое это имеет отношение ко всему остальному.

– Присоединяюсь. – Одинцов поднял руку, словно голосуя. – До

сих пор у нас была одна проблема, а теперь их как минимум две. Он обратился к Мунину, который тоже сел в кресло: – Логика простая, но для молодёжи поясню. Если человек объявлен в международный розыск, значит, он официально считается преступником и должен быть задержан в любой стране, где его найдут. Политику с экономикой в Интерполе трогать запрещено. Контора солидная, на мелочи не разменивается. Значит, преступление уголовное и серьёзное. Судя по снимку и карте, дело касается того, что было, почитай, двадцать пять лет назад. – Всё это время, – Одинцов повернулся к Вараксе, – ты спокойно жил в России, ездил за границу и ни от кого не прятался. Значит, в розыск тебя объявили недавно какие-то не наши, которые до чего-то докопались. Были это эфиопы или нет – вопрос десятый, всё равно с Эфиопией связь очевидная. Про тамошние твои подвиги я кое-что знаю, но с интересом услышал бы что-нибудь новенькое. – Складно излагаешь, – вынужден был признать Варакса. – Небось, всю дорогу думал? Ч-ч-чёрт! Как это всё не вовремя... ещё бы немного позже... – Публика ждёт, – напомнил Одинцов. – И если я правильно понимаю, ты не слишком удивлён. – Правильно понимаешь. Рано или поздно до меня должны были добраться. Хреново, что добрались именно сейчас. Хотя если это действительно эфиопы, всё не так плохо. Варакса откинулся на спинку дивана. – Дело было весной девяносто первого, – сказал он Мунину. – Мы с Одинцовым оказались в Эфиопии. Идёт гражданская война, страна разваливается, здесь такой народный фронт, там сякой народный фронт, провинция Эритрея вообще хочет отделяться – хрен поймёшь, кто с кем воюет. Вернее, все со всеми. Я тогда был кубинцем. – Почему? – удивился Мунин. – Потому что Куба изо всех сил поддерживала тамошнее правительство. Советский Союз официально не воевал, нас отправляли потихому как военных советников. Меня к кубинцам, а его, – Варакса кивнул на Одинцова, – к эфиопам. Выполняли боевые задачи... ну,

тебя это не касается. Ошибочка вышла, и он мне ногу прострелил. Так и познакомились.

– После этого мы сразу оттуда ушли, – подхватил Одинцов. – Получается, ты накосячил ещё до нашей встречи. Причём так, что тебя искали двадцать пять лет, а теперь подключили Интерпол. – Это хорошо, – вдруг сказал Варакса. – Что хорошо? – не понял Одинцов. – Что Интерпол меня ищет и что академики об этом знают. – Лучше не бывает. – Мунин шмыгнул носом. – Раньше у нас хоть какие-то шансы были. Теперь нет. И бежать некуда. – А мы бегать не будем, – бодро заявил Варакса. – Мы договариваться будем. И не с кем-нибудь, а конкретно с Псурцевым. Это его уровень, он всё сразу поймёт. Тем более в деле Интерпол замешан. Мы нас всех выкупим, ясно? Ну то есть выменяем у него на... Варакса запнулся и помассировал пятернёй бритый затылок: – Раньше рассказывать смысла не было, а сейчас очень длинно получится. В общем, есть у меня кое-что... Кое-какая информация. Можно сказать, бесценная. Мы грамотно сдадим её Псурцеву в обмен на гарантии, что к нам претензий больше нет. И дело в шляпе. Только, перед тем как с ним толковать, надо будет в Старую Ладогу смотаться. – Порыбачить напоследок? – мрачно предположил Одинцов. – Рыбалка – дело хорошее, – Варакса не принял иронии. – Может, ещё успеем, пока лёд крепкий. Учёного с собой возьмём, пусть привыкает. Поедешь? – Поеду, – растерянно сказал Мунин. – А вы уверены, что?.. – Нормально всё будет! – перебил Варакса, встал и расправил плечи. – Договоримся с Псурцевым и сразу махнём денька на три. А сейчас давайте так. Вы спокойно сидите здесь, читаете книжки. Никуда ни шагу. Я в офис. Быстренько дела подчищу, пока мои ребята машинку готовят, и двинемся, помолясь. Добро?

За многие годы знакомства Одинцов усвоил: если Варакса что-то предлагает, значит, всё уже продумал. Спорить и сомневаться смысла нет. Детали выяснятся по ходу дела.

– Добро-то добро, – согласился он. – Скажи хоть, зачем едем.

Варакса подмигнул с порога, заправляя джинсы в высокие ботинки.

– Увидишь. Тебе понравится.

21. КРУТОЙ ПОВОРОТ

Салтаханов после разговора с Одинцовым засиживаться в бюро не стал и поехал в студию.

Затхлый дух от оператора был сильнее вчерашнего: видимо, остроносый мужичок никуда не уходил и кемарил прямо здесь, одетым. Правда, работу он проделал колоссальную. – Ну что, – сказал он, потирая желтопалые лапки, – к сюрпризам готовы? – К приятным, – уточнил Салтаханов и сел на крутящийся стул. – Ещё бы! Но давайте с самого начала. Вот, смотрите. Оператор передал Салтаханову несколько распечаток и пояснил: – Есть у нас программýшка специальная, которая номера машин по записям считывает и автоматически запрашивает базу данных на владельцев. Марка, фамилия-имя-отчество, где зарегистрирован и так далее. Я тут собрал все тачки, на которых парня вашего могли привезти. Вряд ли он долго в машине сидел, когда подъехал, а может, и вообще сразу выскочил, так что получилось не слишком много. Салтаханов пролистал страницы с размытыми чёрно-белыми картинками, выделенными номерными знаками и таблицами, куда программа свела собранную информацию. – Пока сюрпризов не чувствую. Программу такую знаю, данные на сотню машин вижу, и что с того? – Смотрим дальше, – продолжал оператор. – Вот все, кого мы с вами вчера отметили. В следующей стопке листов были снимки – увеличенные изображения пешеходов на Кирочной, которые могли прикрывать Мунина, а значит, иметь отношение к убийству академиков . – Я каждую картиночку вычистил, между прочим, – с некоторой обидой добавил остроносый. Салтаханов поспешил похвалить отличную работу, не кривя душой: снимки и вправду стали читаться лучше. – Так, а это что у нас? – спросил он и уже самостоятельно взял со стола очередную стопку распечаток. – А это мы к сюрпризам как раз подходим. В торговом центре камеры современные и качество терпимое, плюс наши ребята кое-что наснимали, – оператор поскрёб в редких сальных волосах, вынул из