Лорел Гамильтон - Мертвый лед

- Эй, сладкие булочки, думаю, я достаточно хорош, раз ты начала раздеваться.

- Пока я не определилась с твоим прозвищем, недоумок, устроим блиц-опрос.

- Язвить необязательно, сладкие булочки.

Я подняла свой браунинг двойного режима.

- Что это?

Он усмехнулся.

- Ствол.

- Что за ствол?

- Девятимиллиметровый.

- Больше характеристик, - велела я.

- Я не собираюсь играть с тобой в "что это за хрень" игру, - ответил он, уже не слишком довольный собой, потому что браунинг он не узнал. Большинство новичков не узнают.

- Слишком сложно для тебя? Давай попробуем что-нибудь попроще.

Я достала запасной ствол - Сиг Сойер Р238.

Он нахмурился на меня, повернулся к своему шкафчику и надел белье, облегающие черные трусишки.

Но белье уже неплохо.

- Давай же, назови хотя бы марку, даже не модель, ты справишься, Рикки-бой.

- Отвали, - ответил он, втискиваясь в пару узких джинсов, но блин, я тоже такие ношу.

- Что? Если это не глок, то ты уже и понятия не имеешь, что это за хрень? - спросила я.

- Отвали.

- Недоумок, - заключила я, убрав сиг к браунингу.

Он развернулся ко мне, уставившись сверху вниз, пытаясь запугать своим ростом. Я почувствовала первое дуновение его силы, его зверь показался вместе со злостью.

Я втянула воздух у его груди, вторгаясь в личное пространство, но сейчас он не стал меня поддразнивать насчет этого.

Он решил, что я ему не правлюсь. Я не возражала.

Я чуяла волка, но вслух сказала другое:

- Пахнешь как щеночек.

Он снова склонился ко мне, но на этот раз пытаясь выглядеть угрожающе, а не соблазнительно. У него не получилось ни то, ни другое.

- Вервольф, я вервольф.

- Прекрасно, и раз уж ты не разбираешься в пушках, давай попробуем то, в чем вервольфы должны быть хороши. Кто я?

Он отшатнулся, забыв о необходимости выглядеть угрожающе.

- Что?

- Я чую, что ты щеночек, скажи мне, кто я?

- Я не щенок, я волк, - процедил он сквозь стиснутые зубы.

- Докажи, кто я?

- Я ничего не собираюсь тебе доказывать, цыпочка.

Оп очень небрежно натянул футболку через голову, растрепав тщательно сделанную прическу. Он был взбешён.

- Облегчу тебе задачу, - сказала я, подняв руку к его лицу.

Он отвернулся, пытаясь игнорировать меня.

- Вот тебе и знаменитый нюх вервольфов. Полагаю, эта репутация тоже пустые разговоры, - сказала я, снимая с ремня кобуры с дополнительными обоймами и убирая их к пушкам.

- Что значит тоже? Ты не знаешь ни меня, ни мою репутацию.

- Ты заносчивый хвастливый трепач, который струсил перед проверкой своего нюха. Какой же еще вид оборотней-слабаков не может определить зверя человека по запаху?

- Волк! - прорычал он прямо мне в лицо.

Я рассмеялась, чувствуя покалывание силы по коже. Моя волчица встала внутри меня, отряхнула белоснежную шкуру.

- Большой злой волк знал бы, кто я, а ты не знаешь, следовательно, ты не большой злой волк.

- Ты крыса, как и другие маленькие испанские цыпочки из Лос-Анджелеса.

Я снова подарила ему свою не самую приятную улыбку.

- Пока "цыпочка" означает на сленге проститутку, не смей никого из женщин-охранников называть так.

- Или что? Что ты сделаешь, если я буду всех вас звать цыпочками?

- Ты не услышал ничего из того, что я сказала, щеночек?

- Не называй меня так, - прорычал он мне в лицо, и это было достаточно близко, чтобы он почуял мой запах. Он замер, и гнев его поутих немного. - Слизь тигриная, больше чем одного вида, но ты... - он принюхался к моим волосам и лицу. - Ты пахнешь как волк, но ты не можешь им быть.

- Почему же не могу? - спросила я.

- Я здесь почти два месяца, и ни разу не видел тебя ни на одном собрании.

- У меня плотный график, не успеваю быть всюду.

В комнате уже какое-то время царила тишина, но Рикки этого не заметил. Дерьмовая у него наблюдательность.

Надеюсь, он хотя бы в драке хорош, потому что, если нет, он просто привлекательная груда мускулов, быть которой в лучшем случае пушечным мясом, в худшем - пострадает кто-то еще, потому что ему будет не до работы. Это Ричард принял его? Если так, то нужно попросить отныне Рафаэля помогать с набором рекрутов, потому что этот, несмотря на внешний вид, не был хорош.

Мика потянулся ко мне, чистое прикосновение энергии, и мой леопард поднял голову и принюхался.

- Теперь ты пахнешь леопардом, но это невозможно, - сказал Рикки.

- Что невозможно, щеночек?

- Прекрати меня так называть!

Его гнев был готов вот-вот вырваться наружу и поглотить его, а с ним и его волк.

- Заставь меня, щеночек, - сказала я.

- Что?

- Рикки... - окликнул кто-то, сжалившись над ним наконец.

- Заставь меня прекратить называть тебя щеночком. Докажи, что ты большой злой волк.

- Сука!

- Хоть горшком назови, щеночек, хоть горшком 31.

(Хоть горшком назови, только в печку не ставь, (посл.))

- Что ты нахрен несешь?

Я приблизилась к нему, влекомая жаром его гнева и мускусным запахом волка, но желала я именно гнева. Я была голодна и ощущала его ярость горьковато-сладким привкусом на языке, как очень темный шоколад: сладкий с оттенком горечи, которая и может вызвать зависимость.

- У нас здесь щеночек, щеночек, щеночек, - прошептала я с расстояния нескольких сантиметров. Я была слишком близко, чтобы он смог нависнуть надо мной, интимно близко. Он был так зол, что я могла греть свои руки над ним словно от огня, настолько он был в ярости, а я всего лишь уколола его эго. Я провоцировала его, потому что мне нужно было подпитаться, и сейчас есть варианты помимо секса.

Я уловила, как остальные, включая Пеппи, начали приближаться к нам, стремясь защитить меня от угрожающего здоровяка, и велела:

- Назад всем, это касается только меня и щеночка, правда, щеночек?

- ХВАТИТ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ТАК! - проревел он, двигаясь слишком быстро даже для меня. Он схвати меня за плечи, вздернул, отчего мои ноги болтались в воздухе, и впечатал в шкафчик. Но я была готова к этому, поэтому головой не ударилась, что могло бы оглушить меня, и спине пришлось принять на себя весь удар. Я обхватила своими маленькими ладошками его руки, насколько смогла, но это не помешало ему снова обрушить меня на дверцу шкафчика, для этого нужно прикоснуться кожа к коже. И коснувшись его, я начала кормиться. Весь этот гнев, всю эту ярость, всю алую пелену,

с которой он мог размазать меня об шкафчики, я пила с его кожи.

Он выглядел растерянным, а затем его колени подогнулись, и он начал оседать. Я почувствовала под ногами пол, когда он тяжело осел на скамейку перед шкафчиками и уронил руки на колени, словно совсем обессилел. Его лицо было спокойным и недоуменным. Жар его волка утих, схлынул вместе с его гневом. О, он все еще был вервольфом, но не сможет перекинуться, пока не станет вновь собой, а до того он почти человек. Я работала тет-а-тет с некоторыми охранниками, которым доверяю, изучая возможности новой способности питаться гневом, коснувшись кого-то. Я могу пить его и на расстоянии, но это не так мощно, не так "сытно".