lana - Unknown

Он крепко притягивает меня к себе.

— Честно говоря, не думаю, что мы связаны между собой, но я буду чувствовать себя намного лучше, если мы будем знать это наверняка.

— Да! И меня тоже. Я сейчас нахожусь в шоке. Если окажется, что ты мой единокровный брат, то думаю, я убью себя!

— Не говори так.

Он по-прежнему прижимает меня к себе.

— Независимо от того, как все сложится, мы постараемся сделать для этого все возможное.

Я поднимаю голову и говорю ему со всей решительностью в глазах:

— Если мы окажемся связанными между собой, то ни ты, ни я никому не заикнемся об этом!

— Поверь мне, я не стану. Если кто-то узнает, что отец на самом деле не был нашим отцом, то это, скорее всего, поставит под угрозу все наше наследство.

На лице Троя появляется беспокойство, когда эти слова срывается с его губ.

— Его невеста ухватится за это.

— Ты, очевидно, уже поговорил с кем-то об этом, — говорю я, глядя на телефон. — Что мы должны сделать?

— Нам нужно взять ватные палочки и провести ими по внутренней стороне щеки. Потом мы просто положим их в пакет с застежкой-молнией, и я отправлю их Юргену сегодня же курьерской почтой. После того, как ему доставят их, в течение нескольких часов он получит результат, и мы будем знать, связаны ли мы.

— Хорошо, иди поищи ватные палочки, а я пойду оденусь, — говорю я ему.

В настоящий момент мне как-то неудобно разгуливать в бикини.

Трей

В течение часа наши палочки были отправлены, и они уже были на пути следования в пункт курьерской почты. Юрген прислал мне пару ссылок на варианты теста в домашних условиях, который мы можем провести, но я предпочел бы сделать его в профессиональной лаборатории. Я испытываю желание позвонить маме прямо сейчас и узнать некоторые подробности об их романе, но так как в Нью-Йорке сейчас лишь четыре утра, то я подожду несколько часов.

— Тебе что-нибудь принести, братик?— ухмыляется Мэнди, присоединяясь ко мне на террасе.

— Я мог бы воспользоваться стаканом для коктейля с чем-нибудь сорокоградусным, но мог бы, возможно, согласиться и на хороший завтрак с чашкой крепкого кофе. Меню на столе,… сестричка.

Мы оба относимся к этому легкомысленно в данный момент, но у нас останутся серьезные эмоциональные шрамы, если окажется, что мы брат и сестра. Мэнди возвращается с меню для каждого из нас и плюхается в кресло рядом со мной.

— Я даже не уверен, что смогу поесть, — признается она, и на ее лице застыло страдальческое выражение.

— Я знаю. Просто надеюсь, что какая-нибудь еда немного успокоит мой желудок. Я чувствую себя дерьмово. Мой желудок никак не успокоится с тех пор, как я поговорил с твоим отцом.

— Ты думаешь, Виктор знал о романе? — спрашивает она после того, как изучала меню в течение нескольких долгих минут.

— Уверен, что узнал.

Я вспоминаю день, когда он пропустил наш восьмой день рождения.

— Это объясняет, почему все так внезапно изменилось. Тайлер и я думали, что мы сделали что-то неправильно. Когда я стал старше, то принял тот факт, что он просто превратился в жадного мудака. Меня тошнит только от одной мысли об этом.

— Знаю. Я годами ненавидела Виктора, думая, что он намеревался уничтожить мою семью без уважительной причины, — говорит она в ответ. — Не могу поверить, что отец сам был причиной этого.

Потрясенное выражение лица Мэнди является зеркальным отражением моего.

— Я бы все отдал сейчас, чтобы поговорить с отцом.

Я закрываю глаза и пытаюсь восстановить контроль над своими чувствами, но слезы уже скопились в уголках моих глаз.

— Мне так жаль, Трей, — произносит Мэнди, и я практически слышу в ее голосе, что она пытается подавить свои эмоции. — Меня интересует вопрос, почему отец практически умолял меня не противостоять твоему.

— На самом деле?

— Да, правда. Я поехала в его офис на той неделе, когда была в Нью-Йорке. Я хотела из первых уст услышать, почему он предал нашу семью. Просидев в приемной около часа, я позвонила домой, чтобы скрасить время, — объясняет она. — Когда папа ответил, я сообщила ему, где нахожусь, и это вывело его из себя. Уверена, он знал, что Виктор откровенно поговорит со мной о том, что случилось.

— Это произошло за несколько дней до того, как он был убит?— спрашиваю я, просто пытаясь определить временные рамки.

— Да, это было во вторник,— отвечает она. — Поскольку папа не хотел, чтобы я поговорила с твоим, я вышла из его офиса и отправилась искать вместо этого наемника, — закипает она, говоря с сарказмом. — У меня было сто тысяч наличными, которые не укладывались в карман.

— Ради бога, я не намекал, что ты сделал это. Расслабься, сестренка.

Я смеюсь и качаю головой. Однако признание ее отца привнесло сумятицу. Убить человека, чтобы сохранить в тайне давнюю интрижку, кажется, немного чрезмерным.

Мэнди смотрит на меня, а потом сосредотачивает свое внимание на меню. Нам обоим нужен хороший обед и немного времени, чтобы снять напряжение. Я захожу на своем телефоне на сайт «Hermitage» и смотрю список спа-услуг.

— Хочешь массаж и уход за лицом после завтрака?

— Однозначно! — утвердительно говорит она, не колеблясь ни минуты.

— Как насчет маникюра и педикюра? — спрашиваю я, прокручивая список дальше.

— Почему бы и нет, — она пожимает плечами. — Мне нужно как-то отвлечься от всего этого.

— Совершенно верно. Я думаю, что я закажу себе один долгий массаж, в то время как тебе сделают весь пакет.

Надеюсь, это поможет снять это напряжение.

Мэнди

Отель изумителен, номер великолепен, завтрак восхитителен. Я должна расслабиться и наслаждаться этим замечательным массажем, но вместо этого мой мозг продолжает обрабатывать все, о чем Трей рассказал мне. Знаю, что он хочет, чтобы я подавила свои чувства просто потому, что папа не хотел, чтобы я знала об этом, но я не могу этого сделать. Мне нужно объясниться с ним, почему он сделал это с мамой и нашей семьей.

Я начинаю думать о моем дедушке и о том, как он потерял своего лучшего друга, бывшего самым близким другом на протяжении пятидесяти лет. Не могу поверить, что папа не признал свою ошибку и не взял вину на себя .

У меня разрывается сердце из-за того, что все мое уважение к отцу, которое я чувствовала, уходит в небытие. Внезапно меня осеняет, почему папа никогда особо не жаловался на то, что случилось. Я всегда полагала, что он был авторитетом. Какой, нахрен, позор. Мне кажется лучше подождать некоторое время, прежде чем говорить с ним.

— Вы очень зажаты, — говорит массажист с сильным французским акцентом в то время, как он разминает мне мышцы между лопатками.

— Да, есть такое. У нас был долгий перелет и весьма напряженное утро, — объясняю я, прежде чем замолчать.