Рене Карлино - Пока мы не стали незнакомцами

— Потанцуй со мной, Мэтт.

Я поднялся, и мы танцевали до самого конца песни, после чего заиграла «You Are the Sunshine of My Life» (Прим. пер.: «Ты сияние моей жизни»). Мы застыли, уставились друг на друга, и Грейс согнулась пополам.

— Это такая глупая песня.

— Грейсленд Мари Старр, это прекрасная песня. Это же классика. — Я взял ее за руку и закружил, после чего прижал к своей груди и сделал несколько преувеличенно активных движений.

— Портер.

— Что? — Я сделал вид, что не услышал. — Должно быть, музыка слишком громкая, что ты сказала?

Она покачала головой и позволила закружить себя, пока у нас не пошла кругом голова, и пока мы не вымотались вконец.

Час спустя мы обнаружили себя на моей кухне, мы сидели на полу и ели виноград с сыром. Грейс спиной прислонилась к холодильнику, вытянув ноги перед собой, а я сидел напротив нее, спиной упершись в шкаф.

Она бросила виноградину вверх, а я поймал ее ртом.

— У меня есть идея… — начала она.

— Рассказывай.

— Давай сыграем в игру. У тебя есть повязка на глаза? — Я пошевелил бровями. — Это не то, о чем ты думаешь.

Я вытащил длинное красное полотенце для посуды из сушилки и протянул его ей. Она наклонилась, встала на колени и начала повязывать мне голову.

— Ты меня пугаешь, Грейс.

— Мы будем играть в «Угадай, что я кладу тебе в рот».

— Господи Иисусе. Звучит как игра, которая мне понравится.

— Не перевозбудись.

Слишком поздно.

Я слышал, как она шастала по кухне, и спустя пару минут Грейс уселась рядом.

— Ладно, открывай.

Я ощутил холодную ложку на своем языке. Что-то вылилось из нее и потекло мне в горло. Это было что-то непонятное и противное, а от консистенции меня заколотило.

— Гадость, что это?

— Ты должен угадать, в этом смысл игры.

— Виноградное желе и соевый соус?

Она убрала повязку, и я увидел ее восторженное выражение лица.

— Верно! Я думала, это будет невозможно.

Я помотал головой.

— Это не так весело, как я думал.

— Стой, у меня есть еще.

— Нет.

— Всего разочек? — прошептала она.

— Ладно. — Я натянул повязку обратно.

Она начала носиться туда-сюда, вернувшись ко мне всего через мгновение.

— Открывай, Мэтти.

У меня во рту оказались ее пальцы, и словно их собственной сладости было недостаточно, они были в «Нутелле».

— «Нутелла а-ля Грейс»?

Грейс сняла повязку, ее лицо светилось.

— Моя очередь, — сказал я, завязывая ей глаза. Я встал, сделав вид, что полез за чем-то в шкаф, и сел обратно. — Готова?

— Еще бы!

Она открыла рот, и я поцеловал ее, начав с нижней губы. После я перебрался к ее шее, затем снова вернулся к ее рту, наши языки сплелись в танце, а наши руки потерялись в волосах друг друга.

Мы целовались на полу моей кухни, когда внезапно Грейс все прекратила.

— Проводишь меня?

Я отстранился, изучая ее лицо.

— Конечно. Ты же знаешь, что можешь остаться, если хочешь. Никаких приставаний, обещаю.

— Мне нужно домой.

— Хорошо. — Я протянул руку, помогая подняться ей на ноги. Грейс взяла свою сумочку, проверила телефон и закинула в рот мятную конфетку.

— Ты с кем-то встречаешься?

— Мне казалось, я встречаюсь с тобой, — ответила она.

— Верно. Мы встречаемся. Очень медленно.

— Ты давишь на меня, Маттиас? Когда тебе был двадцать один, ты был терпеливее. Что случилось? — В ее голосе звучала издевка. Я рассмеялся.

— Ну, тогда я не знал, что упускаю. Теперь знаю.

Мы ушли из лофта и направились к ее дому. Когда мы дошли до ступенек ее коричневого дома, я повернулся к ней.

— Хочешь поужинать в пятницу?

— С радостью. — Она приблизилась ко мне и прижалась к моим губам в долгом поцелуе. — Я сегодня повеселилась.

— И я. Это был лучший опыт шесть плюс за очень долгое время.

— Грязные слова, провокационные танцы, сосание пальцев и наркотики достойны как минимум тринадцати плюс, — сказала она, прежде чем прижаться к моей щеке в последнем поцелуе.

— Спокойной ночи, Грейси.

— Спокойной, Мэтти.

Я пришел домой, лег в постель и заснул с улыбкой на лице.

***

На пятницу я забронировал столик в маленьком японском ресторанчике, находившемся недалеко от нас обоих. Когда я подошел к дому Грейс, чтобы забрать ее, она уже ждала меня на ступеньках, одетая в кожаную куртку и платье, которое напомнило мне то, что сводило меня с ума еще в университете.

— Ты выглядишь потрясающе.

— Ты тоже.

Она взяла меня за руку, и мы пошли, и говорили мы обо всем, что произошло с нами за неделю. Мы ели суши, пили много саке, и я кормил ее со своей тарелки. После ужина мы зашли в бар, в котором группа исполняла госпел 20и блюз. Был период, когда мы ничего не говорили друг другу, позволяя музыке увлечь нас, и было время, когда мы истерически хохотали, перекрикивая песни.

К одиннадцати мы были довольно пьяными. Когда я целовал ее у бара, Грейс остановилась первой и отправилась дальше.

— Куда мы теперь?

Она повернулась, схватила мое лицо и снова прижалась в сильном поцелуе.

— В мою кровать, Мэтт. Вот куда мы.

От одной лишь мысли мое сердце затрепетало.

— Отличная идея.

Я последовал за ней по лестнице к ее двери, отчаянно пытаясь держать себя в руках и не казаться нетерпеливым. Очутившись в ее квартире, мне пришлось прищуриваться, чтобы вглядываться в тьму. Я обернулся вокруг и заметил ее силуэт, обрамляемый светом, падающим из окна двери по соседству. Она бросила ключи на столик у входа, после которых в том же направлении полетела ее куртка. Грейс скинула обувь, стянула колготки, затем через голову сняла платье и отбросила его в сторону следом за прочими вещами.

Моя челюсть валялась на полу.

Я поймал ее, когда она прыгнула мне на руки, обвив меня ногами, руки она погрузила в мои волосы, а ее сладкие губы накрыли мои. Я прошел по темному коридору и посмотрел наверх.

— Нет, моя комната здесь. До конца коридора и налево.

Прижимая ее к стене, я стал расцеловывать ее от рта до шеи, затем переместился к ее уху и спустился к плечу, где попытался перевести дыхание. Когда я поставил ее на ноги, она схватилась за мою рубашку и стащила ее через голову, после чего взяла меня за руку и повела в свою спальню.

Стоя у кровати, она тянула мой ремень, предпринимая попытки справиться с ним.

— Притормози, Грейси.

— Никто раньше не говорил мне этих слов.

Она одолела мой ремень, стянула с меня штаны, а за ними и боксеры, и я снял обувь. Она отличалась от Грейс из университета. Теперь я это заметил. Она была увереннее, самонадеяннее.

Я схватил ее лицо двумя руками. Даже в темной комнате с проникающим в окно мягким светом уличных фонарей мне было видно, что ее глаза сияли подобно бриллиантам, и в них читалось удивление.

— Я хочу замедлиться, иначе тебе не будет весело, — сказал я.