Джулианна Киз - Под вопросом

Ошибаешься, Келлан.

– Кросби – не проблема.

– Ты не обязана вести себя мило. Он мой лучший друг, но мы можем тусоваться у него.

Мысль о том, чтобы меньше видеть Кросби, вызывает очередной всплеск разочарования. Кто бы мог подумать?

– Правда, – говорю я. – С ним все в порядке.

И это преуменьшение года.

* * *

К сожалению, Келлан был верен своему слову. Я не вижу Кросби до самого их отъезда, но и когда они возвращаются к середине октября, все равно не сталкиваюсь с ним. Он находится поблизости – я слышу, как Келлан разговаривает с ним по телефону, или иногда он рассказывает мне о чем-то, что сказал или сделал Кросби, когда они тусовались вместе, но он не приходит в квартиру. По крайней мере когда я там. В «Бинс» он тоже не заглядывает, и как бы не старалась, я начинаю зацикливаться. Что Келлан сказал ему? Держись подальше от Норы, ей нужно заниматься? Или это вообще не имеет отношения к Келлану, а все дело в том, чего не случилось на кухне той ночью? Ему неловко? Он сожалеет? Он ненавидит меня?

Окей, на самом деле я не думаю, что сделала что-то, за что меня можно ненавидеть, но мой разум пришел к этому, исчерпав все остальные возможности.

– Эй, – резко говорю я. Передо мной тарелка со спагетти на обеденном столе, а Келлан смотрит один из «Крепких орешков».

– Что такое? – спрашивает он, ставя фильм на паузу.

– Ты не знаешь, Кросби все еще заинтересован в вечере живого микрофона в «Бинс»?

Келлан хмурится и потирает пальцем между бровями.

– Он снова доставал тебя со своей «магией»? – с тяжким вздохом спрашивает он. – Прости. Я поговорю с ним об этом.

– Нет, – поспешно говорю я. – Мы вообще не виделись, поэтому и спрашиваю тебя. Я думала, ему это было интересно, но он не записался, а все свободные места уже почти заняты. – Технически это правда, хотя я давненько не вспоминала о вечере живого микрофона или «магии» Кросби. Просто не знаю, как еще спросить у Келлана, чем занимается его лучший друг, без необходимости потом отвечать на неудобные вопросы.

– О, – говорит Келлан. – Он не упоминал об этом. Я могу выяснить у него, если хочешь.

Я сглатываю.

– Конечно. Было бы здорово. – У меня нет номера Кросби, и я никогда не давала ему свой. Расписания его занятий я тоже не знаю, так что у меня нет возможности столкнуться с ним, если только не подкараулить его у дома братства. Знаю, что противоречу сама себе. Это был мой план – забыть его, – но теперь, кажется, именно он тот, кто забыл обо мне, и я не могу думать ни о чем, кроме того, что предпринять, чтобы он снова меня заметил.

– Хочешь посмотреть со мной? – спрашивает Келлан, кивая на телевизор. – Кино только началось. Я могу включить заново, если хочешь.

– Нет. – Я качаю головой. – Спасибо, но мне нужно…

– Заниматься, – заканчивает он за меня, поднимая большой палец вверх. – Понятно.

Отношу свою тарелку в кухню. Рада, что съела большую часть спагетти до нашего разговора, потому что, кажется, мой аппетит пропал. Ополаскиваю тарелку и засовываю ее в посудомоечную машину, затем направляюсь в свою комнату, чтобы взять пиджак и сумку.

– Увидимся позже, – кричу я, выходя за дверь.

– Повеселись в библиотеке.

Я не отвечаю, передергиваясь, когда вечерний воздух встречает меня. На улице темно и тихо, стоит такой густой туман, что на расстоянии десяти футов уже ничего не видно. Взбираюсь на свой велосипед и кручу педали в сторону библиотеки, хотя в кои-то веки не она является моей целью.

Вопреки своему твердому намерению быть умнее в этом году, мне потребовалось слишком много времени, чтобы сообразить, как узнать, чем занимался Кросби Лукас: я буквально прочту это на стене.

Это противная допотопная традиция, и колледж в знак протеста закрашивает стены каждые пару лет, но туалеты на четвертом этаже здания Союза Студентов печально известны списками тех, с кем трахаются члены братства. Чем популярнее парень, тем длиннее список. Имена появляются и в мужском, и в женском туалете, и для некоторых это повод для гордости, в то время как для других – унижение. В прошлом году после перепиха с Келланом я неделю ходила сюда, чтобы посмотреть, не появилось ли мое имя в его крайне длинном списке, но его так и не было. В то время это было смесью облегчения и разочарования; сейчас же я чувствую лишь облегчение.

В шесть часов в среду в здании относительно тихо. Миную нескольких человек, когда подхожу к лифту, но поднимаюсь на четвертый этаж в одиночестве. Когда я вхожу в туалет, там находится девушка, но затем остаюсь только я. Перевожу дыхание и изучаю длинную череду кабинок. Если я правильно помню, третья посвящена парням «Альфа Сигма Фи». В прошлом году, проверяя список Келлана, я видела имя Кросби, но тогда не обратила внимания. Теперь же заинтересована только в нем.

Кабинки стандартно тесные, металл покрыт облупившейся серой краской. Списки написаны в основном черным маркером: имя парня сверху, а ниже нацарапаны имена его завоеваний. Рядом со многими стоит дата, словно временной штамп. Это смесь почерков: какие-то аккуратные, какие-то корявые – списки обновлены случайными людьми случайной информацией. Без всякого любопытства просматриваю список Келлана. В нем аж шестьдесят два имени, датированные началом прошлого сентября, когда он только приехал в Бернем. Против воли роняю челюсть. Я знаю, что он… активен, но это больше, чем я ожидала. У меня был секс с пятью парнями в прошлом году, и я считала, что это много.

Хмурюсь, разглядывая его список. Он пронумерован, и в нем парочка пробелов: номера четыре, девять, двадцать два, сорок один и пятьдесят пустуют. Не знаю, куда я качусь, но чувствую болезненное удовлетворение, узнав, что я не единственная девушка, которую он забыл.

Убираю волосы за уши и изучаю кабинку. В ней задокументированы предполагаемые перепихи примерно двенадцати парней, и длина списков варьируется от шести до шестидесяти двух, что, полагаю, делает Келлана «победителем».

Замечаю имя Кросби на противоположной стороне кабинки. В его списке двадцать пять имен, и каждое отзывается в моем сердце легким ударом ревности. Знаю, это глупо, но читаю имена в надежде, что узнаю их и пойму, какого типа девушки нравятся Кросби Лукасу. А каких он внезапно начинает избегать. Но не узнаю ни одну из «Кросбаб» и хмурюсь, дойдя до конца списка. Последнее похождение датировано вторым июня этого года. Его не было на кампусе все лето, но если он тот Кросби, которого я знала, – тот самый, с двадцатью пятью «Кросбабами» в виде насечек на изголовье его кровати – то естественно он путался с кем-то, с тех пор как начался новый учебный год. Как насчет той девицы в библиотеке? Просто чтобы убедиться, я проверяю списки других парней, и у большинства есть записи за сентябрь и октябрь. У одного Келлана десять, начиная с Дня Труда.