Игорь Литвин - Наш затерянный мир

Лживая советская пропаганда твердила, что на Западе человек труда живёт плохо, а в СССР, разумеется, «лучше всех»

С тех пор прошло много времени, изменилось социальное и государственное устройство страны, а белорусские чиновники по привычке выполняют ту же функцию — вытесняют трудолюбивых людей и их деньги за рубеж. Трудно сказать, чем обоснована такая настырность — сознательным подрывом основ государственной безопасности или недомыслием, некомпетентностью. Нелепые разговоры о привлечении иностранных инвестиций идут на фоне массового оттока капитала куда угодно, но только не в Беларусь. Стоит ли удивляться, когда за объединение с Россией голосуют не только пенсионеры, но и молодые люди, которые видят в этом возможность смены существующей разорительной экономической политики. Судя по тому, что те же молодые люди готовы уехать на Запад, речь идёт не о славянском братстве народов, а о попытке избежать безысходности и бесперспективности существования на родине. Те, кто пока остаётся дома, не видят никакого просвета впереди. Разве это нормально? Прекращая предпринимательскую деятельность, субъекты хозяйствования перестают выплачивать зарплату своим сотрудникам и содержать за счёт налогов убыточные госпредприятия и пенсионеров. Остающиеся в бюджете крохи приходится делить на пособия по безработице (или псевдозарплату на предприятиях) уже и для бывших предпринимателей. Люди начинают ходить не на работу, а на митинги.

До наших дней дожило очень мало белорусов, «имевших счастье» своими глазами видеть коллективизацию 20–30-х годов. Зато рассказов очевидцев «исторических» преобразований на селе в Западной Беларуси в 50-х годах ХХ века предостаточно. Ещё до воссоединения 1939 года исчёрканные цензорами письма от родни, проживавшей в Советской Белоруссии, читали всей деревней: «… живём мы так хорошо, что на обед едим даже брюкву». Над сельчанином, поверившим в реальность этого, смеялась вся острая на язык родня. После воссоединения и коллективизации уже не смеялись. Брюкву ели и сами.

Устанавливать советскую власть в белорусскую деревню ехали «двадцатипяти…» и прочие «тысячники». Лодыри и бездельники со всей России, которых никто не брал на работу дома, ехали учить жизни белорусов. Не удалось услышать ни одного положительного отзыва об их «помощи», зато отрицательных — только записывай. Тунеядцы и алкоголики, люди непутёвые даже по российским меркам, они отучили работать и споили белорусскую деревню. Отдалённый результат их деятельности читатель может увидеть в ближайшем к себе колхозе. Ситуация напоминает поговорку «один с сошкой, а семеро с ложкой». Целые хозяйства превратились из кормильцев в нахлебников. В самой России сейчас критически и здраво оценивают результаты коллективизации. Возможно, в недалёком будущем российским фермерам будет возвращено право собственности на землю. Почему же белорусы цепляются за глупости, от которых отказываются даже их авторы?

Строительство промышленных предприятий в ХХ веке на территории Беларуси с участием российских специалистов и ресурсов — конечно же, явление положительное. Но не надо забывать, что белорусы не были обузой. На многочисленных ударных стройках, разбросанных по территории Советского Союза, трудились тысячи белорусов. Рабочие и учёные — белорусы внесли значительный вклад в союзную науку и обороноспособность. Вспомним хотя бы уроженца города Глубокое П. О. Сухого, самолёты которого составляют основу российской истребительной авиации и теперь. Из пятнадцати советских республик БССР была среди немногих, имевших положительное сальдо функционирования экономики. Из-за принципа уравниловки трудовой вклад белорусов перераспределялся на поднятие уровня благосостояния кавказских и среднеазиатских республик. Никто не сказал за это даже спасибо.

Важную роль в воспитании национального самосознания играет язык. Проблема белорусского языка стоит весьма остро. Его современная версия — «трасянка» — не вызывает желания на ней говорить. Если я не прав, пусть филологи меня поправят. С позиции обывателя, «трасянка» выглядит как испорченный русский. Многие слова, фразы режут слух, поэтому на «трасянке» трудно думать. Её развитие скорее напоминает мутацию: «Красны Акцябр», «дзярэўня Кірпічоўшчына», «урэмя работы 8–17», «не курыць» — таких пародий не заслуживает ни белорусский, ни русский язык.

«Родная мова» из музея книгопечатания в Полоцке

Главная проблема современного белорусского языка заключается даже не в замене многих слов на искажённые русские, а в разрушении его внутренней структуры. Ведь язык — это не только набор слов. Язык отражает национальный способ мышления. В соответствии с внутренней логикой языка строятся предложения и фразы. Попробуйте в какой-нибудь фразе механически заменить слова одного языка на другой. Получится белиберда. Подмена внутренней структуры белорусского языка русской наносит самый большой ущерб. Фразы напоминают плохо русифицированный ранний WINDOW’S: все внутренние процессы идут на английском, а конечные результаты воспроизводятся на русском, причём зачастую некорректно.

На Белосточчине, где язык подвергался меньшему давлению, слышишь ласкающие слух белорусские фразы. Даже заимствованные слова звучат мягко. Сравните «рэклама» и «рэкляма». К сожалению, белостокский диалект для нас — как недоученный иностранный язык: всё понимаешь, но сам так говорить не можешь. Может быть, филологи смогут собрать всё лучшее в белорусском языке из его сохранившихся диалектов? Популяризации белорусского языка, безусловно, способствовала бы поддержка государства. Например, небольшие налоговые льготы при размещении рекламы по-белорусски резко увеличили бы использование языка.

О том, «Як бальшавікі рэфармавалі беларускую мову», писал в 1994 году Янка Войнич:

«Бальшавікі імкнуліся да стварэння імперыі, у якой усё было б аднолькавае, стандартнае. Ім належыць ідэя “зліцця моваў”, г. зн. пераходу ўсіх народаў на расейскую мову. Першы этап “зліцця” — “збліжэнне” моваў, якое праводзілі прымусовымі, рэпрэсіўнымі метадамі.

Беларуская літаратурная мова адрадзілася ў XIX — пачатку XX стагоддзя. Складаліся граматыкі, слоўнікі, стваралася навуковая тэрміналогія. Але праца гэтая не была завершаная. Пры канцы 20-х гадоў бальшавіцкія ўлады абвінавацілі мовазнаўцаў у шкодніцтве і за некалькі хваляў рэпрэсіяў вынішчылі фізічна. Сярод знішчаных — Браніслаў Тарашкевіч, Вацлаў Ластоўскі, Язэп Лёсік, Сцяпан Некрашэвіч, Мікола Байкоў ды іншыя.