Зурков Игорь - Бешеный прапорщик. Части 1-9

Быстренько нахожу нескольких добровольцев, умеющих держать язык за зубами, озадачиваю их небольшими земляными работами, после чего выписываю увольнительную, прилагаю к ней несколько купюр и отправляю Егорку на барахолку и в мясную лавку. Затем предупреждаю Ганну, чтобы ни в коем случае не выпускала до отбоя малышню из дома. Пока все трудятся, выковыриваю из трех нагановских патронов пули. Между прочим, то еще удовольствие!..

После того, как корнет отправился устанавливать наблюдение за квартирами, согласившись оставить подозреваемых до утра у нас, пригласил Валерия Антоновича и Петра Ивановича на генеральную репетицию и прогнал перед ними весь мини-спектакль. Зрители были впечатлены, шокированы, эпатированы... В общем, услышал в свой адрес много незнакомых слов, но тон был доброжелательным. Разве что Ломов, не зная о моем происхождении, слишком близко к сердцу принял увиденное действо в стиле незабываемых девяностых, и смотрел как-то странно в мою сторону... Поверил, однако!..

На месте мы были вовремя. Ровно в семь вечера Чернов должен привести всю компанию на "вечернюю оправку" к отхожим ровикам. Идти сюда от "тюрьмы" примерно пять-семь минут... Так, актеры - по местам!.. Егорка, переодетый в потрепанную полукрестьянскую-полумастеровую одёжку, стоя в яме, медленно орудует лопатой, выкидывая песок наружу, и громко причитает:

- Ну, Ваше благородие!.. Ну, не виноватый я!.. Оговорили меня!.. Не шпиён я, вот Вам крест!.. Смилуйтесь, Ваше благородие!.. Родителев старых пожалейте, один я у них!..

Рядом с угрюмо-невозмутимыми лицами стоят двое бойцов, типа, конвой с винтовками на плечах. Ну, и сам хожу туда-сюда с папиросой во рту. Краем глаза вижу Чернова, ведущего задержанных к месту действия. Легкие сумерки, расстояние - метров пятнадцать. Должно получиться... "Не замечая" прибывших, подхожу к краю ямы:

- Хватит уже копать! Будешь признаваться, или нет, сволочь?.. Последний раз спрашиваю!

- Ваше благородие!!!... Не убивайте!!!... Христом-богом молю!!!... Не шпиён я!!!... - Егорка неподражаем в своей роли.

Достаю из кобуры наган, прицеливаюсь и стреляю... холостым. "Шпион" падает вниз и быстренько скручивается калачиком в ближнем углу ямы, издавая душераздирающие крики. Стреляю еще два раза, потом слышен только сухой щелчок курка.

- Черт! Забыл зарядить!.. Хрен с ним! Добейте его, чтобы не орал!

Бойцы спрыгивают в яму и, скинув винтовки, начинают вонзать штыки в песок. "Шпиён" тем временем продолжает арию умирающего, вопя под каждый удар, не забывая при этом брызгать из бутылки свиной кровью на сапоги и винтовки... Наконец, он издает великолепный "предсмертный хрип"... Конвойные вылезают из могилы, один берет лопату и начинает ее закапывать, другой помогает ему, обрушивая землю вниз сапогом. Все это делают, стараясь не попасть на Егорку, скрючившегося в заранее отрытой "норе".

Пора переключать внимание на себя, зрители, кажется, очень впечатлились... "Вдруг" замечаю всю подошедшую компанию и обращаюсь к Чернову:

- Твою такую-растакую ... мать, унтер! Какого ... ты их сюда привел?! Сказано было - завтра, значит, - завтра!.. Мне, что теперь, ждать, пока каждый себе по могиле выроет?..

- Так эта... Ваше благородие... Их же до ветру надобно было вывесть... Засрут же ночью всю камеру... - Михаил, играя свою роль, испуганно оправдывается.

- Ну, так чего стоим? Гони их, пусть опростаются! А завтра... - Задумываюсь, затем небрежно машу рукой. - Нет, один хрен, не признаются... Завтра поутру - сюда их, да лопаты не забудь. У меня днем куча дел, а тут еще с этой сволотой возись!.. Давай, командуй... На оправку...

Оборачиваюсь к конвойным:

- Закончите, и в казарму! В порядок себя привести не забудьте!.. Да, и подойдете к фельдфебелю, скажете, что от меня - по чарке. Ну, и завтра, думаю, голодными не останетесь...

Теперь - последний штрих. Бойцы, проходя мимо "зрителей", должны выдать между собой диалог типа:

- Совсем озверел их благородие, за два дни пятого лично кончает.

- А шо ты хотел? Из-за них почти что вся рота в окопах полегла. И сам он чудом жив остался.

- Ну дык не самому же, ахвицер, все-таки.

- Эт-та ты брось. Наш командир не из благородных, кровью выслужил. За солдат горой стоит, и предателев жуть как не любит. Вона как...

Как потом рассказал Чернов, все четверо с большим удовольствием оправились всеми возможными способами, и очень шустро понеслись в "тюрьму" думать. А чтобы мысли текли в правильном направлении, Михаил попозже притащил и кинул в камеру одеяло, оставшееся от "шпиёна", с многочисленными еле замытыми пятнами крови. Мол, пригодится напоследок. Под голову там свернуть вместо подушки, аль накрыться, чтоб теплей было. В любом случае до утра там будет пахнуть свежей кровищей. Была еще идея посадить возле двери кого-нибудь, чтобы слушал и стенографировал, но все беседы велись шепотом.

Утром Бойко с Ломовым и прибывшим корнетом еле успевали фиксировать на бумаге исповеди горе-шпионов. У меня даже возникло ощущение, что присутствую Брейн-ринге, где даже доля секунды имеет значение. Помимо, разумеется, правильных ответов. Самым ценным собеседником оказался фотограф, который, оказывается, был напрямую связан с резидентом, роль которого исполняла люблинская проститутка Мария Цибульская, фланировавшая между Минском, Столбцами и Несвижем. Все известные ему осведомители замыкались на нее, а уж куда дальше тянулась ниточка - это надо было спрашивать уже у мадам. Которая, по словам фотографа, должна была приехать завтра-послезавтра. Во всяком случае, прижимая со всей силы ручонки к груди и боясь встретиться со мной взглядом, этот умник клялся и божился, что начиная с завтрашнего вечера он должен был появляться возле дома Фельдмана по Старо-Виленской, двадцать шесть и справляться о прибытии дамочки.

Масштабы заварушки уже превосходили наши скромные возможности, поэтому Валерий Антонович решил еще раз связаться с жандармским управлением города и передать им инициативу. На мой недоуменный вопрос насчет контрразведки фронта, с горечью заметил, что после убытия Батюшина, разведкой Западного руководит подполковник Базаров, человек очень несамостоятельный, малоэнергичный и нерешительный. Корнет Астафьев поспешил нас заверить, что им не впервой заниматься подобными делами.

- В прошлом году мы задержали некую девицу по имени Антонина Кедыс, которая слишком много времени проводила в постелях господ офицеров. И не просто проводила, а выпытывала у них сведения военного характера. Когда ее как следует допросили, оказалось, что никакая она не Кедыс. Настоящая фамилия - Эрма Ляудер. Родилась в Тильзите в семье торговца лесом. Закончила летную школу. Весь 1913 год провела в шпионских полетах над Ковенской и Гродненской крепостями. А в начале войны по поддельным документам пробралась в Минск, чтобы собирать разведданые не в небе, а в офицерских койках. Может быть и потому, что с объявлением войны барышень официально отстранили от полетов...