Бертрис Смолл - Бьянка, благочестивая невеста

Азура слегка отстранилась и приподнялась. Провела ладошками по сильной мускулистой груди. Кожа казалась мягкой и шелковистой, однако тело оставалось крепким, пружинистым. Амир лежал неподвижно, наслаждаясь вниманием и ласками, с удовольствием ощущая властный захват стройных бедер.

Он поднял руку, провел ладонью по лобку и двумя пальцами проник в горячую влажную бездну. Заметил в аквамариновых глазах удивление и улыбнулся.

— Хочу, чтобы ты скакала верхом на моих пальцах, — прошептал Амир и чувственно погладил тайную плоть, с готовностью принявшую вторжение. — Двигайся до тех пор, пока не попрошу остановиться. Это лишь первое из удовольствий, которые ожидают нас сегодня ночью. — В синих глазах вспыхнул огонь.

Сначала Азура не могла пошевелиться; даже дыхание перехватило. Еще ни разу возлюбленный не обращался с подобной просьбой, ни разу не прикасался так, что тело, казалось, было готово рассыпаться на мелкие кусочки. Но ведь и она никогда прежде не забиралась на него верхом. Ощущение пальцев в глубине тела оказалось острым, тревожным и возбуждающим. Она без возражений исполнила приказ.

Сначала попробовала двигаться легко; пальцы тут же подхватили ритм, принялись гладить, разжигая вспыхнувшее желание. Веки опустились, и с каждым движением нетерпение становилось все более болезненным. Азура раскачивалась все быстрее и быстрее, пока, наконец, не почувствовала, как конвульсивно сжались вокруг пальцев мышцы. Она содрогнулась, сбрасывая напряжение, и покраснела от мгновенного осознания того, что только что произошло.

— Ах! — тихо вскрикнула она и уступила новой волне.

Амир убрал руку и уложил любимую на спину.

— Хорошее начало, дорогая, — прошептал на ухо. Поцеловал, обжигая горячим дыханием, и легко прикусил мочку. — Должен заметить, что ты покорная жена.

Азура открыла глаза и с улыбкой посмотрела снизу вверх.

— На моей вилле ты проявлял куда больше деликатности.

— О, там ты была благородной флорентийкой, молодой вдовой, познавшей лишь темную сторону страсти. Боюсь, что если бы тогда я проявил такую дерзость, к которой готов сейчас, напугал бы тебя до смерти.

— Сейчас, когда я стала женой неверного, — тихо уточнила Азура.

— Да, отныне ты моя жена. Моя! И я открою этим несравненным глазам многие радости любви.

— Обожаю тебя, милый, — искренне призналась Азура. — Ласкай меня, как хочешь, и научи ласкать себя. Не боюсь твоей любви, потому что знаю: ты никогда не причинишь боли. Верю столь безраздельно, что даже согласна делить тебя с другими женами.

— Никогда не вспоминай о них, когда мы вдвоем, — негромко, но настойчиво попросил Амир. — Готов относиться к ним с уважением, но любить могу только тебя, тебя одну.

Долгий нежный поцелуй подтвердил искренность слов. Все в Азуре восхищало и покоряло: тонкий экзотический аромат, шелковые волосы, тепло живого чувства, доброе сердце, зреющая мудрость.

Они долго не могли оторваться друг от друга. Тела соединялись, расставались и вновь встречались, узнавая и даря наслаждение. Языки исследовали каждый уголок, тихие стоны счастья слетали с губ. Время и расстояние, безжалостно разделявшие влюбленных, стократно обострили вожделение.

Наконец Азура сжала ладонями прекрасное смуглое лицо, покрыла быстрыми поцелуями веки, переносицу, тонкие, но чувственные губы.

— Очень стыдно, что я не могу больше терпеть? — смущенно спросила она.

В ответ Амир накрыл ее собой и проник в желанное лоно.

— Думаешь, я могу? — возразил он с улыбкой. — Так долго ждал твоего возвращения! — Он начал двигаться, медленно наступая и отступая, до тех пор, пока она не обвила ногами бедра, не прижалась, не впилась ногтями в кожу и не потребовала:

— Быстрее!

С восторженным рыком он подчинился, стремительно набирая темп и обостряя ритм.

Азура утонула в блаженстве ощущений: любимый увлек нерастраченной энергией, покорил мощью, воспламенил огнем вырвавшейся на свободу страсти. Крепкое горячее тело дарило надежду и уверенность. Благодарность за новое, не испытанное прежде счастье переполняла сердце. С ним всегда было прекрасно, но сейчас родилось совсем новое чувство полноты и восторга.

— Амир! Ах, мой Амир! — успела воскликнуть она, уносясь в небесную даль.

Он хрипло застонал. Нет, насыщение никак не приходило. Еще несколько мощных рывков, и плотина прорвалась, оросив живительной влагой тайный сад и оставив след на шелковых простынях. Дыхание сбилось, но ощущение полной утраты сил мгновенно сменилось чувством счастья и умиротворения. Как только ноги любимой безвольно упали, он обнял ее и прижал к себе с такой силой, что она слабо запротестовала. Оба мгновенно уснули.

На рассвете Али Фарид обнаружил Надима возле двери принца: старый евнух сидел, по обычаю скрестив ноги.

— Почему ты не проводил новую жену обратно в ее спальню? — осведомился он начальственным голосом.

— Они до сих пор не могут расстаться, — пожал плечами Надим.

— Но господин никогда на столько не задерживался с женщиной, — недоуменно пробормотал Али Фарид. — Обычно справлялся быстро и отсылал обратно в гарем.

— Все дело в том, что двух первых жен он не любит, а любит мою госпожу. Она владеет сердцем принца.

Али Фарид задумчиво кивнул. Возможно, старый евнух был прав, а это означало, что скоро Мейсун и Шахди утратят влияние, и власть в гареме перейдет к новенькой. Значит, надо внимательно следить за всем, что происходит вокруг, чтобы не упустить важных перемен.

— Продолжай ждать, — распорядился он и ушел.

Когда дверь, наконец, открылась, солнце уже стояло высоко. Надим вскочил с удивительным для своего возраста проворством. Накинул на плечи Азуры мягкий халат, без слов повел в баню, где ее искупали, а потом в спальню. Госпожа легла в постель и крепко уснула. Спала она долго, а когда открыла глаза, увидела на столе поднос с едой.

В гареме стояла тишина. Азура позвала Агату и вместе с ней вышла в сад, где Мейсун и Шахди старательно обрезали розы. Жены встретили соперницу приветливыми улыбками. Мейсун отдала ножницы садовнику и предложила прогуляться вместе.

— Тебе удалось порадовать господина, — начала она разговор. — Утром мы слышали, как он пел, а это случается редко.

На самом же деле жены еще ни разу не слышали пения принца.

Азура смущенно покраснела. Открытое обсуждение прошедшей ночи показалось странным и неловким. Что ответить, она не знала; больше того, не верила, что когда-нибудь сумеет привыкнуть к подобной простоте нравов. Впрочем, жены восприняли молчание как проявление скромности и отнеслись снисходительно.

— Ты принесла супругу счастье, а это означает, что все во дворце будут счастливы, — заметила Шахди, хотя в глубине души отчаянно ревновала: она не сомневалась, что повелитель был вполне доволен и до появления новенькой. А теперь все подумают, что ему чего-то не хватало. Разве заштатному принцу, не желающему ни воевать, ни делить с другими членами семьи ответственность за дела империи, не достаточно двух жен — ее самой и Мейсун?