Гладков - Толкование Евангелия

о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих; ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего(Лк. 19, 41—44). Во второй раз, во время беседы с Апостолами Петром, Иаковом, Иоанном и Андреем на горе Елеонской, Иисус более подробно говорил о предстоявшем разрушении Иерусалима и храма, причем пояснил, что это случится при жизни современников Его:

не прейдет род сей, как все сие будет(Мф. 24, 1—34; Мк. 13, 1—30; Лк. 21, 5—32). И мы знаем, что в 70 году по Р. X., эти предсказания исполнились с поразительной точностью во всех мельчайших подробностях, как о том свидетельствует современник разрушения Иерусалима войсками Тита и участник Иудейской войны Иосиф Флавий.

Итак, из вышеизложенного видно, что Иисус Христос:

1. знал происходящее за пределами человеческих чувственных восприятий;

2. знал помышления людей, знал все, что в человеке (Ин. 2, 25);

3. знал Писания, нигде не учившись, и притом знал так, что приводил в смущение и изумление знатоков Писания, книжников;

4. знал прошлое из жизни даже незнакомых Ему людей; и, наконец,

5. знал будущее.

Словом, Христос обладал свойством

всеведения, которое мы приписываем только Богу.

Впрочем, неверующие во Христа отвергают Его всеведение на том основании, что после исцеления женщины, страдавшей кровотечением, Он сказал:

кто прикоснулся ко Мне?

(Як. 8, 45). Если (говорят) Он обратился с таким вопросом к окружавшим Его, значит Сам не знал, кто прикоснулся к Нему. Он чувствовал, что кто-то сзади прикоснулся к одежде Его, но кто именно — не знал, а если не знал, то Его нельзя считать всеведущим.

При таких доказательствах всеведения Христа, какие содержатся в Евангелии и приведены выше, надо с чистым сердцем подходить к раскрытию истинного значения вопроса:

кто прикоснулся ко Мне? И если мы, очистив сердце свое и ум от лукавых помышлений, посмотрим на это событие просто, без предвзятых мыслей, то поймем, что Иисус поступил в данном случае так, как нередко поступают воспитатели детей. Понимающий свое дело воспитатель, зная, кто именно из его воспитанников сделал шалость, не станет прямо уличать виновника, а постарается довести его самого до чистосердечного признания. С этой целью он говорит: «Я знаю, что кто-то из вас провинился, нашалил; скажите же — кто?» Задавая такой вопрос, воспитатель окидывает взглядом всех учеников и, как бы случайно, останавливается на виновнике и пристально смотрит на него. Шалун не выдерживает этого взгляда, совесть говорит ему — «сознайся», и он, при всех товарищах своих, сознается. Такой способ вызова признания всегда практикуется понимающими свое дело воспитателями детей и действует благотворно, приучая детей быть правдивыми; и едва ли кто-нибудь из благоразумных людей решится сказать, что воспитатели поступают так

только потому, что сами не знают виновников шалостей и желают обнаружить их этим способом. А если мы не решаемся упрекнуть в подобном неведении обыкновенных людей, занимающихся воспитанием детей, то кто решится упрекнуть в том же Иисуса Христа, признаваемого даже неверующими за величайшего Учителя нравственности? Неужели Этот Учитель и Наставник должен был, в угоду будущим атеистам, прямо уличить страдавшую кровотечением женщину в том, что она прикоснулась к Нему? Почему же Он не мог воздействовать на совесть ее так, чтобы она сама призналась в своем поступке, заслуживающем, к тому же, не порицание, а похвалу? А ведь такое воздействие было в данном случае необходимо для обнаружения у исцелившейся той силы веры, какой не имели не только толпившиеся в то время вокруг Иисуса слушатели Его, но даже и Апостолы. Это было необходимо и для укрепления веры Иаира, к дому которого в то время шел Иисус для исцеления его дочери, так как вслед за тем к Иаиру должны были прийти друзья его с печальной вестью, что дочь его умерла и что поэтому незачем утруждать Учителя. Удрученному горем отцу Христос сказал:

не бойся, только веруй, и спасена будет(Лк. 8, 50). Возбудить в Иаире веру в спасение, то есть в воскрешение умершей дочери его одними словами нельзя было, так как он не состоял в числе учеников Иисуса и почти не знал Его; надо было на примере показать ему, какой благодати Божией может удостоиться сильная, ничем непоколебимая вера, и пример этот был указан Иаиру в лице больной женщины, веровавшей, что исцелится от одного только прикосновения к одежде Иисуса. Вот почему Иисус не указал прямо на виновницу, а только посмотрел на нее и сказал: «Кто прикоснулся ко Мне?»

Неверующие во Христа ссылаются еще на слова Его относительно времени кончины мира и Его Второго Пришествия:

О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец(Мк. 13, 32; Мф. 24, 36). Если, говорят неверующие, Иисус Сам засвидетельствовал, что не знает времени Своего Второго Пришествия, то Его нельзя считать всеведущим.

Выше было сказано, что неизвестность дня кончины мира и Страшного Суда зависит оттого, что день этот еще не назначен, а так как назначение его будет зависеть от воли Отца, могущего, по милосердию Своему к роду человеческому, отсрочить окончательный Суд, то понятно, почему о дне же том, или часе, никто не знает, ни даже Сын, но только Отец. Если бы в то время

день уже был определен волей Отца, то всеведущий Сын должен был бы знать его; незнание же того, что еще не определено и потому не может быть известным, нисколько не ослабляет много раз проявленного Христом всеведения.

Итак, приняв во внимание все вышеизложенное, мы должны признать, что Иисус Христос был всеведущ.

Продолжая исследование вопроса о Личности Иисуса Христа, мы останавливаем внимание свое на делах Его, которые называются

чудесами.

С рассказами Евангелистов о совершенных Иисусом Христом чудесах некоторые из неверующих в Бога обращаются весьма нецеремонно: просто вычеркивают их из Евангелия, не доверяя свидетельству очевидцев. Так поступал и граф Л. Н. Толстой. Отвергают они чудеса на том основании, что, по их мнению, все в мире происходит в силу неизменяемых законов природы, нарушение которых невозможно, немыслимо, а так как чудеса считаются нарушениями этих законов, то они невозможны.

Другие же из неверующих, не отвергая совершения чудес, говорят, что ничего чудесного, то есть сверхъестественного, в них нет; они так же естественны, как и все происходящее в природе, но только нам пока неизвестны те силы природы, которые в них действуют.