1 - Автор: Протасенко Светлана Александровна

Голову ещё немного вело, поэтому по пути Милена пересчитала плечами все дверные косяки, запнулась обо все коврики и саданулась ногой об стул, благополучно его опрокинув. Но всё же её состояние было достаточно трезвым, чтобы дойдя до ящика с бельём одеть трусы и сунуть туда прокладку. Как вода смывала с ног кровь она уже видела, а снова мыться потом не хотелось. На футболку Милена едва не забила, но поддавшись порыву цивилизованности, натянула и её, попутно запутавшись в рукавах и горловине, словно их там было больше восьми, как для осьминога. Дорога до холодильника стала труднее, чем путь израильтян через пустыню, но значительно короче. Честно-то говоря, в голове опять поселилась чернота, а в ушах звон, поэтому почувствовав на лице холодный воздух, Милена могла только похвалить встроенный GPS.

Сначала взгляд пал на колбасу и живот благостно заурчал. То что происходило дальше выглядело хуже чем ночью. Остаётся только сказать, что шкурки она не снимала, а уже выплёвывала и что холодная комковатая овсянка была съедена при помощи отнюдь не ложки. Упомянем только что мыться Милене потом всё же пришлось.

Во всяком случае, после принятых мер и опустошенного холодильника, она готова была почувствовать себя человеком. Слабым и больным, но всё-таки человеком. И, к сожалению, только почувствовать, признать себя человеком после ночных событий было сложно. Объективно говоря Милена не задумывалась о том что произошло. Большую часть она не то чтобы совсем не помнила, но очень сильно не хотела вспоминать. Впрочем, несколько минут в теле зверя запомнились хорошо. Немного смазано, но хорошо. И как бы ни ломило мышцы и не подводило живот, Милена всё ещё чувствовала глубоко внутри себя этого зверя. Конечно, очень хотелось сказать, что как герои книг она с ужасом чувствовала тёмную сущность внутри собственной души, сейчас спящую, но готовую в любой момент, вот-вот… на самом деле ничего такого к великому облегчению, Милена не ощущала.

Просто летающая под потолком муха раздражающе громка жужжала, а запах перенесённых ей самой страданий так наполнил комнаты, что пришлось открыть нараспашку все окна, безжалостно выстуживая квартиру. И ощущение пребывания в квартире кошки было немного странным. Не запах туалета конечно, на который плюются все, кто никогда не имел в доме это «простое в эксплуатации» животное. А именно ощущение присутствия. Так что, спохватившись длительной тишине и спокойствию утра, Милена обнаружила пропажу на самом высоком шкафу в доме.

Грация забилась в дальний угол и смотрела на хозяйку так, словно на её месте находиться страшный пришелец, с однозначным намерением слопать чудесную, наверняка такую вкусу-у-усную кисю. Учитывая, что с ней творилось всего несколько часов назад, винить кошку было не за что.

Чтобы достать ополоумевшее от страха животное со шкафа, Милене пришлось нести стул, с которым совсем недавно умудрилась подраться и уже с него тянуться за кошкой. Грация смотрела на неё далёкими от благодарности глазами. Она шипела и плевалась, пока Милена балансировала и матюкалась на стуле, но стоило ей утвердиться на шаткой конструкции, которую собой представлял этот стул, бывший, кажется, старше самого дома, как она страшно завыла, всем своим видом демонстрируя, что сотворит с собой нечто противоестественное, если чудище потянется к ней.

Чудище с ясной до звона головой и болящими мышцами во всех возможных и невозможных местах, не вняло такому доходчивому предупреждению и протянуло свои чёрные от пыли, (ибо ну кто вытирает пыль на шкафу?) руки в сторону животного. Кошка раскрыла глаза ещё больше, так, что Милена испугалась, как бы они не выпали нафиг, и не прекращая завывания, сиганула со шкафы прямо на пол, а оттуда в открытое окно.

Дерево за окном манило всех котов округи, и нередко там исполняли свои рулады дворовые красавцы, страстно поглядывая на изводящуюся от тоски серую красавицу. Которую, в свою очередь, отгоняла от окна злая хозяйка, обещая, что если при прыжке к очередному ухажёру она не долетит и сломает себе лапы, то к ветеринару её никто не понесёт. Оказалось, что при правильной мотивации кошка способна не столько к длинным прыжкам, сколько к коротким полётам. И хватко уцепившись коготками за ветку, сноровисто, словно и не прожила все свои три года в квартире, спустилась вниз, исчезнув из поля зрения.

Милена проводила её ошарашенным взглядом, не успев даже испугаться, как следует. Словно во сне она начала спускать со стула и естественно навернулась, больно плюхнувшись копчиком прямо на пол. И уже там разревелась. Жалко было не столько сбежавшую кошку, доставшуюся от бабушки вместе с квартирой, сколько себя. Свою несчастливую жизнь, пережитый страх и боль, и ноющий копчик.

Размазывая по лицу слёзы, она поставила стул на место, закрыла распахнутые окна и легла на диван, укрывшись пледом, купленным по случаю в икее.

Проснулась только в третьем часу дня, с ясной головой, слипающимися глазами и подводящим желудком. Первым делом Милена обшарила холодильник, добыв уцелевшую с утра пачку пельменей, и высыпала все в большую кастрюлю. Поняв, что этого возможно не хватит, она прошуршала на полках и отрыв макарон, вывалила их к пельменям, посолила и добавила сушёной зелени и оставила вариться. Сама же тяжёлым взглядом обведя кухню и прикинув, что твориться в спальне отправилась закладывать постельное в машинку. И так-то заставить себя лечь на эту же постель было не просто, так ещё не хватало, чтобы бельё пахло кровью и мукой.

Снова оказавшись в ванной, Милена бросила изучающий взгляд в зеркало и остановилась, с ужасом глядя на своё отражение.

На самом деле она никогда не была толстой, а за счёт роста, всего двадцать сантиметров уступивших двухметровой отметке, всегда казалась ладной хоть и полной девушкой. Правду выдавали только весы, но их числа она никому не говорила. Теперь же из зеркала на неё смотрела заморенная глиста с выступающими рёбрами, благо под всё ещё не слишком маленькой грудью. Своим третьим размером Милена особенно гордилась и не хотела бы его потерять.

Глаза запали и казались почему-то особенно яркими в обрамлении окружающей их черноты. Короткие, по плечи русые волосы без расчёсывания и от частого мытья превратились из традиционного беспорядка в откровенные колтуны. От румянца на щеках не осталось и следа. И вообще выглядела она на удивление бледно и нездорово даже если забыть про откровенные признаки усталости и перенесённых страданий.

Плюнув на, и без того, постоянно расстраивающую её внешность, Милена закончила с уборкой и, съев массу из пельменей и макарон, не отказавшись так же и от бульона, завалилась в чистую постель. Эти сутки оказались какими-то слишком тяжёлыми.