П.А.Сарапульцев - Homo

- Вот спасибо за подсказку, дорогой Айн, - отвечает он мне, - до этого я как раз и не додумался. Придется, чувствую, кое-какие мужские развлечения поуменьшить. Жаль, конечно, да ничего не поделаешь, здоровье - прежде всего.

Не удержался тут я и протелепатировал ему, как я его представляю в виде лысого ежика, бьющегося в лихорадке. А он мне в ответ для начала шелудивую корову на костылях изобразил. В общем, после получасового собеседования мы с ним больше месяца отношения не поддерживали, а только взаимными мыслительными колкостями обменивались.

Поэтому когда я в первый раз Маленького Джона у себя на половине увидел, то, естественно, принял его за фантома, подосланного Фэстом для какой-нибудь пакости.

- Марш отсюда, нелюдь окаянная! - гаркнул я на него, а он в ответ мне так нагло интеллигентничает:

- Извините, пожалуйста, но вневременье — это общечеловеческая территория, и я на него имею такое же право, как и Вы, мистер Айн.

- Для кого-нибудь, может быть, и Айн, а для тебя-то фон Айн, сопляк ты этакий! — обрезал я его.

- Ещё раз прошу прощения, - не сдаётся он, - но я не сопляк, а Джонни, мистер фон Айн, и пришёл сюда только потому, что мой дедушка просил передать Вам и Вашему другу привет из подземелья и напоминание о том, что восстание против власти фантомов должно начаться в самое ближайшее время, и что вас ждут.

- Очень мне нужен ты и твой дедушка, и, вообще, что это за старая кляча, которая решила, что имеет права давать мне указания, - прямо таки вышел я из себя.

- Моего дедушку зовут Большой Джон, и я не позволю никому и никогда его обижать, - взял, да и отчеканил мне в ответ этот мальчишка.

Я так и обмер: с кем с кем, а с Большим Джонам мне лучше не связываться. Но откуда же я мог знать, что этот паршивец его протеже, если не родственник?

- Извините, - говорю я ему, как можно более вежливо, - но Вы сами, молодой человек, чуточку виноваты в том, что не сразу мне представились, да к тому же ещё и мыслей я ваших почему-то прочесть не смог, да и сейчас не могу.

- А это мне такое свойство от папы досталось, - заулыбался он, - уметь свои мысли от посторонних скрывать.

Что тут скажешь, на то он и родственник Большого Джона, чтобы у него всё не как у простых людей было. Побеседовали мы с ним ещё о том, о сём, пожаловался я ему на свою болезнь, которая может не позволить мне принять участие в восстании, посочувствовал он мне, не иначе, как для вида, а потом вдруг и говорит:

- Очень мне за Вас обидно, мистер Айн, Вы же потом всю жизнь себя корить будете, если не сможете товарищам по борьбе помочь. Надо бы Вам как-то поактивнее подлечиться. Я вот читал, что наши предки очень хорошо свои суставные болезни геотермальными водами лечили. Почему бы и Вам этот метод на себе не испробовать?

- Да где же их взять-то во вневременьи, мой юный друг, - улыбнулся я ему. — Придётся, видно, мне мучиться до тех пор, пока на Земле от фантомов не избавятся. Ничего не поделаешь. Судьба!

- Суперэрги, конечно, Вам подлечиться не дадут, - поддакивает мне с сокрушением этот хитруша, - но можно, например, в такое прошлое забраться, когда о фантомеризации даже и слыхом не слыхивали. Вот ведь как всё взял да вывернул!

- Ну, это, - говорю я ему, - пожалуй, только Вашему дедушке и по силам!

- Почему же, - не сдаётся он, - для этого только надо ножницы специальные сделать, чтобы они время свободно разрезать могли и распорку соорудить покрепче, чтобы не давать разрезу раньше времени затягиваться. Если Вы не против, то я к завтрашнему утру попытаюсь их изготовить. А пока спокойной ночи.

Я только рот раскрыть от изумления смог, даже забыл, что полагается на пожелание “доброй ночи” отвечать, так и остался сидеть полоротым. А утром чуть свет появляется этот скороспелый и показывает мне обыкновенную дверь во вневременье врубленную.

- Вот, - говорит - сделал, как обещал, можете отправляться куда пожелаете, только когда ногу через порог будете переносить назовите четко время и место, где бы Вы очутиться захотели,

Ну, уж нет, чтобы я в такую авантюру себя втравить позволил? Ни за какие коврижки!

- Простите, Маленький Джон, но без доказательства абсолютной безопасности этого эксперимента я своей жизнью рисковать просто не имею права. Вы же сами сказали, что Ваш многоуважаемый дедушка на мою помощь весьма и весьма рассчитывает.

- Это Вы правильно подумали, мистер фон Айн,- сумел понять-таки мою осторожность этот выскочка. - Я сейчас сам свою дверь опробую.

С этими словами он преспокойно открыл свою дурацкую двери и стоя на пороге произнёс:

- Хочу оказаться в деревне, где жил мой дедушка в то время, когда он ещё был совсем маленький.

Мне показалось, что он почти одновременно вошел и вышел из абсолютной темноты, зиявшей в проёме открытой двери, только в руках у него оказалась глиняная кружка, наполненная чем-то белым.

- Это мне моя прабабушка кружку парного молока налила, - совсем по детски похвастался маленький несмышленыш, со вкусом прихлёбывая из кружки. - Ой, под вашим взглядом, мистер фон Айн, молоко в йогурт превратилось,- внезапно запищал он при следующем глотке. Вот спасибо, а то я уже давно простокваши не пробовал.

- Чтоб тебе самому кисло стало, - только и смог я подумать в ответ, поворачиваясь, чтобы поскорее запереться на своей половине.

Но, проведя ночь в бессонных размышлениях, я понемногу успокоился и даже стал е некоторой симпатией подумывать о затее этого молокососа. Ну что мне, в самом деле, мешает подлечить свои несчастные суставчики где-нибудь подальше от нашего тревожного телепатического мира. А уж вылечу я их или не вылечу, вернусь я, наконец, из спокойного далека, или нет, это, в конце-то концов, только моё дело, а не старого выжившего из ума заговорщика Джона и не его маленького совалки внука. Тем более что со своими способностями я нигде не пропаду и ни кого не испугаюсь. Если древнегреческий эколог Дионисий, желая подчеркнуть удивительную жизнестойкость грифа-ягнятника, писал, естественно метафорически, что он ест “кости и камни”, то я-то могу есть эти камни не только в фигуральном, но и в натуральном виде, причём для меня они как внешне, так и во вкусовом и калорийном отношениях будут ничуть не хуже, чем блюда из лучшего парижского ресторана “Максим”.

Продумав всё это, я потихоньку телепатировал самого себя к пресловутой двери и только успел взяться за ручку, как рядом со мной выросла из темноты фигура этого прощелыги Фэста.

- Ты знаешь, Айс, - похлопывает он меня по плечу, - а я тоже надумал подлечить сваю лысину ультрафиолетом где-нибудь на экваторе, прежде чем ввязываться в это мордобитие с фантомами и призраками.

- Ах ты, старый шпион, - зашипел я на него, - вынюхал всё-таки мои мысли, раз своих не хватает!