Александр Дубровин - История, в части касающейся

— Требуется ваше присутствие.

— Когда надо выезжать?

— Прямо сейчас, — предложил голос.

— Понял, — коротко ответил я.

Я выждал пару минут и набрал Виталия. Он ответил сразу же:

— Уже знаю.

— Тогда на месте через пол-часа, — предложил я.

— Понял, — ответил он и отключился.

Я поднялся со своей скамеечки с сожалением и отправился домой собраться в дорогу. Забросав свои нехитрые пожитки в сумку, я вышел.

Спустившись на следующую площадку, заглянул к тёте Клаве и сообщил ей, что должен уехать. Соседка вышла за порог, вздохнула и стала читать молитву, затем трижды перекрестила меня на дорогу. В продолжение всего сеанса прощания я стоял совершенно серьёзный, не решаясь нарушить ритуал, которому было много лет. Тётя Клава закончила, поцеловал меня в лоб и ушла, сказав, что всё будет в порядке, вероятно имея в виду, что присмотрит за квартирой. Я кивнул головой в ответ и повернулся, чтобы уйти.

Внизу пролётом ниже на площадке стояла Марина в ярком красном платье и с двумя сумками, одной — средней величины личной сумочкой и другой — большой хозяйственной. Она молча смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Понятно, что она была свидетелем сцены тёти Клавиного напутствия. Я начал спускаться по ступенькам, решив не вступать в прения и не давая никаких объяснений, времени на это всё равно не было.

— Привет, — начал я. — Мне надо срочно ехать.

— Понимаю, — серьёзно ответила женщина. — Я буду ждать.

— Спасибо, — сухо ответил я.

Я спустился на несколько ступеней, затем, почему-то, оглянулся. Марина стояла со своими сумками и смотрела мне вслед. У меня защемило сердце. Я вернулся, поцеловал её в губы и пошёл, уже не оглядываясь.

Взяв машину, встретился с Виталием в условленном месте в двух кварталах от его дома. Он бросил спортивную сумку в багажник машины и расположился рядом со мной.

Я повёл свой БМВ чёрного цвета в сторону Оршанского Шоссе. Автомобиль купил полтора года назад. Был он уже подержанным, но в очень хорошем состоянии. Лишь задняя левая дверь была слегка примята. Ремонт обошёлся мне совсем недорого.

Теперь я ездил, как парень, на своей машине, горделиво с кавказским акцентом поглядывая на какие-то там импортные джипы. Хотелось, как в анекдоте, высунуть в окно руку с обременёнными золотом пальцами и крикнуть наглеющим владельцам джипов: "Эй, на уазике, ну-ка в очередь!" Баловство, но машина мне нравилась.

Мы молчали, каждый думая о своём. Через двадцать минут я решил нарушить молчание.

— Как у тебя отношения с женой?

— Спасибо, регулярно, — язвя, ответил мой друг.

Я хмыкнул.

— А у меня как раз всё наоборот, — продолжил я.

— Что тебе мешает? — поинтересовался Виталий.

— Не знаю, — протянул я.

— Тебя пугает её инициатива? — Как всегда, бил в точку мой боевой товарищ. — Если да, то не беда. Это нормально, кто-то же в отношениях должен быть инициатором соревнования . . .

— Какого ещё соревнования? — с удивлением спросил я.

— За то, кто доминирует.

Я снова хмыкнул.

— Если женишься, то ты в любом случае не будешь в проигрыше, — продолжал урезонивать меня Виталий. — Если попадётся хорошая жена, будешь счастливым, если плохая — станешь философом.

— М-да, не знаю что лучше, — протянул я.

Я вспомнил глаза Марины там на площадке. Нехотя мне пришлось признать, что вопрос был почти решён и другого выхода у меня всё равно, вероятно, не будет. Ладно, отложим все вопросы до возвращения.

— Кроме регулярности, как отношения-то? — Не давая перевести тему в другое русло, продолжал наседать я с вопросом.

— По разному, — теперь уже серьёзно ответил Виталий. Он помолчал с пол-минуты.

— Знаешь, порой мне кажется, что она устала от моих командировок, а иногда я вижу, что она только и ждёт, когда я уеду. Слишком много времени я нахожусь вне семьи, привыкла она без меня. Чёрт разберёт!

— Вот и я о том же. Ну, женюсь, а дальше что?

— Станешь философом.

— А оно мне надо? Я и так уже в философии жизни по уши, — не унимался я.

— Что ты хочешь услышать?

Я посмотрел на него. Мой друг был совершенно серьёзен. У него и самого не всё было гладко в семейной жизни. Как он мог дать мне готовый ответ? Нет, здесь самому надо искать. Нет готовых ответов на все случаи жизни.

И угораздило же меня вляпаться в эту ситуацию! Ведь знал же, что развивая отношения с Мариной, рискую попасть от неё в эмоциональную зависимость.

Это суровая правда жизни. Мужчины, в большинстве случаев, попадают в такую зависимость от женщин, чем те успешно и пользуются. Мне до сих пор удавалось избегать этой западни с другими женщинами. Может потому, что хорошо знал, что меня может ожидать. Теперь вот вляпался. Старею, становлюсь мягче?

Я сосредоточился на дороге. Виталий покопался в бардачке, достал диск "Хиты 90-х" и вставил его в проигрыватель. Из динамиков послышалась песня "Ля Буж" "Ты не забудешь меня". Мы слушали песню. Потом Виталий нарушил молчание.

— Знаешь, учёные скрестили сторожевую немецкую овчарку с кроликом. Теперь пограничная собака не только настигает нарушителя, но и наказывает его.

Я расхохотался, представив себе картину задержания нарушителя границы.

— А, вот ещё была история. Один мужик работает на крыше высотного здания. Подходит к нему Вовочка и спрашивает: "Дяденька, можно я с крыши прыгну?" Мужик отвечает: "Можно, но только один разок."

Виталий продолжал сыпать анекдотами. Я смеялся, даже если слышал некоторые из них раньше.

Через четверть часа после пересечения границы с Россией, я заехал в небольшую рощицу сменить номера у машины на московские. Так проще, меньше вопросов и меньше внимания. Автомобили с иностранными номерами всегда привлекают к себе внимание. В России ехать на машине с белорусскими номерами, означает держать большой транспарант с надписью: "Остановите меня! Братка из Беларуси очень хочет поделиться своими денежными средствами!"

Наша цель — всё шито-крыто. У нас при себе даже были дежурные удостоверения сотрудников московского угрозыска. Так, на всякий случай, а случаи, как всем известно, бывают разные. Такие удостоверения положительно влияют на переговоры с доблестными сотрудниками дорожной милиции. С другими представителями власти и альтернативных структур, удостоверения тоже помогали найти общий язык.

Документы были подлинными, так что, если что, прицепиться было бы не к чему. А почему работники Московского Уголовного Розыска оказались здесь, можно было и не объяснять — служебная тайна. Вблизи Москвы вопрос вообще не мог возникнуть.

База наша, куда мы и держали путь, была совсем уж недалеко от златоглавой.

Стемнело. Мы въехали в неприметные зелёные ворота, неожиданно появившиеся в высоком деревянном заборе такого же экологически чистого цвета, гармонировавшего с окружающей природой, цвета несбывшейся надежды, как сказали когда-то классики Ильф и Петров.