Бронислава Кербелите - Люди и природа. Литовские народные сказания, притчи и рассказы

Хозяева или покровители живых существ показываются в облике людей. Общаясь со своими подопечными, а иногда – и с людьми, они пользуются человеческой речью. В людей превращаются и силы природы. Ветер – человек тогда, когда он не занят своей работой (загорает на солнце, спит или находится в своей избушке). Вихрь движется – это столб пыли, а в дальнем городе он – человек, упрекающий парня за то, что тот ранил его, когда бросил нож в вихрь (см. № 72). Персонификация воскресного дня неделя отличается от обычных людей изуродованным лицом или неожиданно жестоким поступком. Неделя признается, кто она такая, объясняет причину странной внешности или своей жестокости. В дальней стране аисты – люди, которые лишь едой отличаются от обычных людей.

Представление, что животные организованны, что о них заботятся мифические хозяева, пастухи или покровители, в литовских сказаниях обнаруживается редко. Во многих вариантах сказаний присутствует только король змей, в нескольких вариантах – заботящийся о волках старик или заменивший его покровитель волков святой Юргис. В единственном варианте странный человек назван пастухом рыб. Голос, требующий вернуть его свинью (пойманную человеком рыбу), скорее всего, тоже принадлежит хозяину, сторожу или пастуху рыб. Сторожа рыб и хозяина или жителя конкретного озера рассказчики часто называют чертом.

Попытки людей заставить силы природы повиноваться им лишь изредка кончаются мирно. Например, парень остановил вихрь, заставил его работать, а потом отпустил (см. № 44). За претензии или упреки ветер / вихрь разрушает человеческое жилье, а солнце даже проклинает девушек, которые осмелились просить его еще не заходить (см. № 105).

Нарушители обычаев также едва спасают свою жизнь или даже погибают. Людей, которые работают, купаются, ловят рыбу или выходят на охоту в воскресенье, часто упрекают или наказывают сами звери, рыбы, женщина неделя. Можно полагать, что о соблюдении обычаев заботятся те, кто заинтересован хоть в праздничный день не бояться, что рыбаки их поймают, охотники убьют, а работающие в воскресенье люди поранят их лица (см. № 96, 98). Нередко животные (не только объекты охоты) наказывают людей, которые не соблюдают обычаев Сочельника. Даже мертвая кобыла встает, чтобы наказать мужчину за попытку охотиться этим вечером (см. № 91).

Сочельник (лит. Kucios – ср. восточнославянское слово кутья ) – это не только канун христианского праздника Рождества. Сочельник совпадает с днем зимнего солнцеворота. Записи литовских обычаев XIX в. и даже современные обычаи свидетельствуют о том, что этот день в старину был последним днем года. В XIX в. и в первой половине XX в. в Сочельник хозяева расплачивались с батраками, люди старались отдать все долги. Взрослые по разным приметам гадали, каким будет весь следующий год, а молодые люди хотели узнать о будущей женитьбе или даже старались повлиять на то, чтобы в наступающем году она состоялась. Литовцы называют Рождество словом Kaledos. Оно восходит к латинскому слову Calendae / Kalendae (название первого дня месяца у древних римлян, ставшее международным словом календарь). Возможно, что литовцы переняли это слово через славян; ср. у славян колядка (обрядовая песня зимнего праздника), каледары, календары (участники праздничного обхода домов).

Для понимания сказаний важны и другие литовские обычаи Сочельника. В этот день люди старались жить мирно не только друг с другом, но и с природой. Литовцы не охотились, даже не ели любой пищи животного происхождения. На стол, за которым ужинала вся семья (обязательно приглашали одиноких соседей, путников, бродячих нищих), под скатерть клали, а кое-где и теперь кладут сено. Мешок с сеном крестьяне клали под стол даже в середине XX в. В конце XIX в. под стол клали и лошадиную сбрую. Сено со стола и из мешка, часть всех кушаний ужина людей несли в хлев и делили между животными. В Литве почти забыт обычай приглашать на ужин диких зверей и силы природы. Редкие записи противоречивы: приглашать ветер полезно, а приглашать мороз – вредно (см. № 17, 56). Но немало сведений о таком обычае собрано у восточных славян.

Опираясь на обычаи Сочельника, мы пришли к выводу, что ужин этого вечера в старину понимался как совместная еда людей и животных, зверей, сил природы. Герои сказок – люди тоже нередко делятся своей пищей со встречными людьми, животными или мифическими существами; те становятся близкими героев, их верными помощниками. Поэтому в Сочельник люди угощали животных и силы природы своей пищей, а сами имитировали, что кушают пищу животных (сено). Поскольку в Сочельник запрещалась охота, можно полагать, что совместная еда служила и своеобразным мирным договором людей со зверями, на которых они охотились.

Странно, почему в многочисленных вариантах литовского сказания именно кобыла заботится о соблюдении запрета охотиться в Сочельник. К ткачихе или пряхе, работающей в ночь на воскресенье, приходит не только неделя, черт, но и женщина с ногами лошади. Нарушения этих обычаев не затрагивают интересы лошадей. Не о своих интересах заботятся и другие персонажи литовских сказаний. В редких записях сказаний уж наказывает девушку за собирание ягод в воскресенье (см. № 95), погибает человек, который игнорировал предупреждение перкунаса (громовика) никогда не стрелять в человека (см. № 8), змея насмерть жалит даже своего спасителя за то, что вопреки ее предупреждению он собрался нечестно поступить со своим соседом (см. № 22). Не сходны ли эти персонажи по своей значимости?

Вполне вероятно, что в древней Литве Перкунас почитался как языческое божество (ср. Перун в Древней Руси). На мысль о том, что лошадь / конь и змея литовцами некогда особо выделялись, наводят их названия, которые в современном литовском языке легко этимологизируются. Название лошади arklys однокорневое со словами arklas, arti – соха, пахать, а литовское соответствие слова конь – zirgas созвучно со словом zergti – сесть верхом. До сих пор литовцы в плуг или в повозку запрягают лошадь ( arklys ), а для верховой езды берут коня ( zirgas ).

Распространенное в современном литовском языке название змеи – gyvate однокорневое со словом gyvas – живой / живучий. Когда этимологии названий прозрачны, можно предположить, что это сравнительно новые замены более архаичных имен. Литовские лингвисты полагают, что в древности литовцы называли кобылу asva. Видимо, более архаичное название змеи angis сохранилось только в юго-западной Литве.

На основе единственного и сравнительно поздно записанного варианта, в котором змея заботится о взаимоотношениях людей, невозможно ответить, почитали ли древние литовцы змею или только ее очень боялись. Больше сведений имеется о почтительном отношении литовцев к лошади. В сказаниях подчеркивается, что над останками лошади не следует подшучивать (см. № 54, 55). В конце ХХ в. записаны два несюжетных текста, в которых говорится, что по холке можно опознать короля лошадей. Такую лошадь не следует покупать: если она умрет, то уведет за собой еще двенадцать лошадей (LTR 4868/147,397/). Записаны утверждения, что лошади предчувствуют беду или смерть своего хозяина. В сказании о том, как ночью Сочельника хозяин подслушивает разговор своих животных, обычно он слышит разговор лошадей, а очень редко – быков или коров (этого сказания имеются 104 варианта; см. № 39, 86).