Кристофер Зах - Книга Противоречий. Голубь

— Я Кимм, Кимм Склени Дожен, из Грио. Оставаясь здесь, мы будем еще в большей опасности, чем если уедем в Борнау. Какими бы сильными ни были наши заклятия, маг девятого уровня легко разрушит их! Единственный путь — это ехать сразу в Калианол, в замок Сильвее, и просить у Правительницы защиты. Мы можем надеяться лишь на ее благородство и доброту.

— Что? — зашипел мужчина позади Цекай. Он даже вскочил на ноги, а лицо его исказилось гневом. — О чем ты говоришь, Кимм? Она сама уничтожила Офоллию! Сама! Она сама уничтожала селян! В ней нет ни капли тех качеств, о которых ты говоришь! Она убьет всех, как стая Гау каспильских жуков, одним только взглядом!

— Никто не знает точно, что она была в Офоллии! — резко ответил Кимм.

— Почему ты так уверен?! — раздался знакомый Цекай голос. Девушка повернула голову: Тамара угрожающе смотрела в сторону говорившего.

— Все из Офоллии мертвы! — отрезал мужчина.

Тамара открыла рот, чтобы что-то сказать, но замерла. Цекай видела, как Курой что-то тихо прошептал ей, и она замолчала, но бросала уничтожающие взгляды на Кимма. Тот, решив, что выиграл спор, улыбнулся и продолжил:

— Только под защитой Светотени мы сможем сохранить свои семьи. Многие могут спорить, но ясно одно: под ее началом мы будем защищены. Это все, что я хотел сказать.

Он поклонился и ушел. Зал тихо загудел. Мужчина, который только что спорил с Киммом, сам занял его место и тихо проговорил:

— Мы не должны прятаться. Это трусость. Мы должны защищаться, а не прятаться за спиной Светотени! Дело не только в Саалле. Уже говорили, что есть и другие города, которые должны существовать и развиваться. Почему вы даже не думаете о том, чтобы бороться?

— Погоди-ка! — воскликнул Кимм. — Ты понимаешь, что такое война вообще? У нас их не было уже тысячи лет! Я читал о людских войнах. Что ты о них знаешь, чтобы говорить о борьбе?!

В голове Цекай ярко вспыхнула мысль и, подобно ракете-фонарю, устремилась высоко вверх. Теперь она могла говорить, зная ситуацию и разбираясь в ней.

— Я знаю о человеческих войнах! — воскликнула она и неожиданно для самой себя подняла руку, а Юрия предостерегающе схватила ее за запястье.

— Что? — удивленно прошептала девушка.

Присутствующие недовольно забормотали, кидая на Цекай неодобрительные взгляды, а мужчина на помосте печально на нее посмотрел, но кивнул в знак того, что закончил, и вернулся на свою скамью.

— Обычно мы не даем слова несовершеннолетним, — проговорил Агриальд, — но Цекай пришла из Пентакарра, и, возможно, ее мнение окажется для нас полезным. Прошу вас, сеннрил.

Он отошел чуть в сторону, приглашая ее занять его место. Цекай похолодела: раньше она никогда не выступала на публике, и сейчас была уверена, что скажет обо всем прямо отсюда, с этого стула. Ее стали одолевать сомнения. Силанцы ждали. Вокруг повисла гробовая тишина. Юрия едва заметно ткнула ее в бок и прошептала, почти не шевеля губами:

— Иди.

Выбора не было, и Цекай встала. Ноги сами довели ее до возвышенности. Она осторожно забралась на нее. Упасть сейчас было бы смешно… Еще несколько шагов — и она уже стояла в самом центре. Силанцы с интересом смотрели на нее: кто-то хмурился, кто-то улыбался, но большинство сидело с серьезными лицами.

— Кто она такая?..

— Откуда ее знает Агриальд?..

— Она же еще ребенок!

— Она пришла с его дочерью, я знаю…

Голоса… Много голосов было у Цекай в голове, она старалась не замечать их. Голоса были странные, не совсем человеческие. Одни слишком звонкие, другие слишком глухие… Редко можно услышать такие голоса.

Цекай не хотела слушать их, но они продолжали звучать. Девушка бросила взгляд на Агриальда. Тот ждал. Тогда она тихо произнесла:

— Я…

Все голоса мгновенно стихли, и Цекай, сглотнув, начала заново:

Я… Я родилась на Земле и еще несколько недель назад ничего не знала о Силане. Важно то, что до сих пор я была уверена, что это тот мир, в котором можно жить, а не бороться за жизнь, я верила, что он не похож на человеческий… совсем. Но теперь… Мы не можем сидеть здесь сложа руки, когда все вокруг рушится на глазах. Одна война лучше, чем несколько, идущих одна за другой, которые, вероятно, будут в будущем, если ничего не сделать. Я не знаю, какой была Силана до того, что происходит сейчас, но вижу, что исправить это можно. Если мы будем ждать, пока объявится Проклятая, мы рискуем однажды проснуться рабами. Я не знаю, есть ли здесь такое слово… Но на Земле оно означает ужасные вещи… Если мы можем бороться, мы должны, потому что однажды может стать слишком поздно что-то менять.

Она замолчала, с ужасом прокручивая в голове свой монолог. У нее родилась только одна мысль, но ей казалось, что она не смогла ее выразить так, как ощущала сама. Она чувствовала, что слишком много высокомерных «я» было в ее речи. Кто я, чтобы указывать им всем?.. Она не знала, что несовершеннолетним нельзя выступать на таких собраниях, и не сомневалась, что не оправдала того доверия, которое ей выразил Агриальд. В зале стояла все та же тишина, гудящая не хуже старых ламп в детском доме. Никто ни о чем не думал, хотя, возможно, Цекай уже не слышала их мысли. Она хотела было развернуться, чтобы уйти, когда из толпы раздался голос:

— А она права!

Это сказал мужчина, сидевший где-то посередине, с той же стороны, что и Цекай. Девушка напряженно посмотрела на него, а потом перевела взгляд на Юрию: та одним взглядом показала ей сесть на место. Цекай не нужно было повторять дважды, и она испуганно побежала обратно. Ей казалось, что говорить перед аудиторией еще страшнее, чем спасаться от гоблинов.

— Что это ты? — шепотом спросила Юрия.

— Не знаю, я просто слышала их и не могла сосредоточиться…

— Я не про это… Почему ты… Тебе же все равно?..

— Кажется, нет…

— Она права! — повторил мужчина. — Мы не должны уподобляться людям.

Цекай поморщилась: он неправильно ее понял. Но к его голосу присоединились и другие, среди которых были женщины и единороги. Даже голуби вдруг разом заворковали. Внезапно все это время довольно тихое собрание обернулось громким и шумным мероприятием. Никто не кричал, не восклицал. Просто было слишком много говоривших. Те, кто выходил на помост, говорили уже не о том, чтобы прятаться в городе, а призывали к войне. Вся атмосфера собрания резко изменилась, словно теперь развязали языки самым горячим спорщикам.

Девушка не слушала. Старалась не слушать. Она ожидала, что в любую минуту сможет услышать чью-то мысль, но ничего не происходило, и девушка вытащила из-под футболки медальон и стала молча перебирать его в руках. Он был теплый и как всегда приятный на ощупь. Ее пальцы машинально гладили черные агадары.